— А мы туда и идем. Скоро сам увидишь.
— Да я уж догадываюсь.
— Помолчи-ка минутку...
Навстречу им двигался русский патруль — двое с М16 наперевес, в пятнистых безрукавках, с карманами, полными запасных магазинов, и ножами, вертикально укрепленными на груди. Один был в полном натовском камуфляже, каске и высоких ботинках, другой одет полегче: казачья папаха, тренировочные штаны, кроссовки и бело-голубой тельник ВДВ под безрукавкой. По лагерю патрульные шли спокойно, доносился их разговор:
— Поехали мы, короче, в кишлак ихний, за хаваниной. А там выходит какой-то черный, весь в перьях, типа вождь. И давай на Леху наезжать. Орет чего-то, хрен разберешь.
— А Леха что?
— Ну, ты же Леху знаешь, он такого базара не понимает. И то по-хорошему начал: ты че, говорит, мужик, сильно крутой, что ли...
Заметив Андрея с Ченом, патрульные направили на них стволы, рассказчик вскинул два пальца к папахе:
— Demonstrate your identities, please! (Предъявите удостоверения личности, пожалуйста! (англ.)).
Узнав Чена, патрульный в папахе протянул руку:
— Здорово, капитан! К своим?
— Здравствуй, Юра. Куда же еще?
— А ваши ночью в засаду попали. Знаешь уже?
— Нет. И что?
— Один — «двести», двое — «триста». Один, кажется, серьезно.
— Кто?
— Извини, не в курсе. Команду-то выставляете?
— Обязательно. И сам пойду, только освободимся.
— Ясно. Ну, счастливо оставаться! Боевой привет всем вашим!
— Спасибо, Юра, и от меня ребятам привет.
Патруль двинулся дальше, не став проверять документы. Чен не представил Андрея патрульному в папахе — тому самому Есаулу, что набивал гвоздями «Малютку». Шинкареву этот парень понравился, он взял его на заметку — для будущего обстоятельного разговора.
— Ты что, правда капитан? — поинтересовался Андрей у Чена, когда патруль остался позади.
— Капитан НОАК18. Помимо прочего.
«Мы, значит, два капитана. Помимо прочего».
То-то и оно, что «помимо». Как сформулировал это умница Прутков: «Не каждый капитан — исправник». Это Шинкарев капитан, да и то — запаса; а у китайца на настоящих погонах, совсем другая астрономия — полковник, поди не меньше.
— А в батальоне как — ротный, что ли? — спросил Шинкарев.
Это был уже чистый стеб.
— Прикомандированный, — спокойно ответил Чен. — Офицер связи.
— Вот оно что... А что они про команду говорили?
— Хотят устроить турнир по рукопашному бою. У ваших карате и армейское самбо, у китайцев — ушу. Можешь и ты выступить.
«Это я для того приехал, чтобы ногами тут махать? Хотя кто знает, может, и для этого».
— Там видно будет.
В расположении русбата включили магнитофон. Над бананово-лимонной страной, в бескрайней тропической ночи поплыл бархатный славянский баритон:
Стоит охрана здесь у каждого барака,
Взведен курок и автомат наперевес.
По вечерам здесь поножовщина и драка,
А я желаю отойти с концами в лес.
Сегодня в лагере встречают високосный,
А мне четыре високосных впереди.
И хоть уйти отсюда, маменька, непросто,
Я все равно уйду, когда пойдут дожди...
«Вот и я уйду, когда пойдут дожди».
Впереди, за небольшим ручьем со следами гусениц и протекторов в топкой грязи, показалась новая группа грузовиков и бронетранспортеров. Чен, слушавший песню, повернул голову к Андрею:
— Теперь послушай меня. Мы в расположении Первого штурмового батальона. Укомплектован он, как ты уже догадался, моими соотечественниками, как говорят в России — лицами китайской национальности. Сейчас подойдем к Джекки, получишь у него все, что нужно, а потом мы с тобой поужинаем. Еда здесь солдатская, но неплохая. Голоден?
— От ужина не откажусь.
— Вот это правильно.
Не пожрать и не выспаться всегда успеешь, говорят в армии. Андрей эту истину хорошо усвоил в Карабахе. Они подошли к большому грузовику, разрисованному желто-зелеными пятнами и затянутому маскировочной сеткой. От остывающей машины тянуло теплом дневной работы, запахами резины, масла, дизельного топлива. Из кабины показался Джекки — невысокий, крепкий китаец в хаки.
— Здорово, Джекки, это Эндрю. Выдай ему, что положено. А ты, Эндрю, видишь ту машину? — Чен показал куда-то в темноту. — Как устроишься, подходи.
— Хай, Джекки! — протянул руку Шинкарев.
— Хай, Эндрю, давай за мной.
Китаец, обойдя грузовик и включив фонарик, полез в темноту кузова. Оттуда вылетела жестяная коробка с сухпаем, шесть банок «кока-колы», сцепленных полосками пластика, бутыль питьевой воды, свернутая палатка и спальник. Затем Джекки снова высунулся и, прикинув на глаз размеры Андрея, вытащил камуфляжную форму, высокие ботинки и, наконец, спрыгнул на землю, прихватив еще фонарик и аптечку.
— Кажется, все. Сухой паек на сегодня, завтра получишь еще. Форму и ботинки примерь сейчас, можешь поменять. Палатку поставь выше по ручью, там сухо. Воду из ручья не пей, даже кипяченую. Потом сдашь вещи мне — если жив останешься. Распишись вот здесь.
Андрей надел «пятно». Привыкая к обмундированию, подвигал плечами, притопнул ногой в новом ботинке. Комбинезон из гортекса приятно облегал тело, возвращая подзабытое ощущение экстремального комфорта.
— Палатка на меня одного? — спросил он Джекки.
— А ты что, с бабой?
— Да нет, просто не привык. В российской армии как-то не принято.
— Знаю. У русских это называется «колхоз». Ботинки не жмут? Тогда иди, устраивайся. Оружие тебе выдаст капитан, если сочтет нужным.
Поставив палатку на небольшом пригорке над ручьем, неслышно вытекающим из джунглей, Андрей забросил в нее вещи и направился к фургону, боковые части которого были выдвинуты в стороны и установлены на опорах. Поднявшись по лесенке, он попал в столовую. В помещении, выкрашенном светло-серой краской, стояла раздаточная стойка, перед ней — несколько столов. За одним сидел Чен, распаковывая какой-то тюк.
— А-а-а, явился... — приветствовал он Андрея и показал на тюк. — Твое: винтарь, пять магазинов, гранаты, нож, бронежилет и шлем. Прикинь, подходит?
Надев американский броник с кевларовым покрытием — легкий, всего трехкилограммовый, — Шинкарев подкинул в руке тяжелую штурмовую винтовку М16 с подствольным гранатометом. Ему нравилось это оружие. Уступая «калашу» в скорострельности и емкости магазина, она стреляла дальше и точнее, что в условиях горных джунглей было более важным. И еще более важным было некое приятное чувство, возникающее при обращении с этой винтовкой, — как выражаются профессионалы, из нее «вкусно стрелять». Магазины и алюминиевые осколочные гранаты Андрей разложил по карманам распределительного жилета, застегнул ремень шлема, спустив его на спину.
