Ослепительная вспышка сделала день черным. Огромный шар пламени стал медленно подниматься в небо, окутываясь дымом. Грохот превысил возможности слуха, и показалось, что все происходит в абсолютной тишине. В воздушную пропасть ущелья вылетел толстый пласт воды, на глазах превращаясь в грохочущий водопад; вокруг водопада неторопливо, словно в замедленной съемке, кувыркались рваные куски бетона с торчащими охвостьями арматуры.
Высокая грязно-пенная волна заревела в ущелье. Точно пушинку, она смахнула выстроившихся солдат, закрутила и бросила на скалы боевую технику. За несколько минут преодолев скалистый коридор, волна помчалась по улицам ближайшего городка, круша и разваливая бетонные коробочки домов. В мутных водоворотах крутились вырванные деревья, переворачивался зеленый школьный автобус, разодранными тряпочками мелькали человеческие тела.
Примерно через час, опустошив водохранилище, река вернулась в свое русло. Тогда с гор спустились бородатые люди в хаки и с зелеными повязками на головах. Они собрали уцелевшее оружие, стали копаться в моторах. Танки им удалось завести. Мусульманские повстанцы были довольны — одно дело сделано. Еще несколько таких ударов по правительственным войскам и их наемникам — и в этой стране останутся лишь две военные силы: исламисты и янки. Но что важнее сейчас: давить русских собак или взять военный аэродром? Аэродром перевесил — шайтан с этими урусами, пусть живут пока. Тем более что с ними разберется «международный трибунал по военным преступлениям» в Гааге.
Для того он и создан, благодарение Аллаху, всемилостивому и все милосердному!
Глава семнадцатая
«Хьюз», на котором летели Чен с Андреем, прошел над черной лентой шоссе, над тенистыми улочками курортного городка. Впереди уже вытянулась полоса дорогих коттеджей на морском берегу. Вилла у горы цела, на участке полный порядок — по крайней мере, так виделось на подлете. По команде Чена пилот посадил машину на песок перед воротами. Лишь только начал останавливаться винт, Чен с силой ударил пилота по затылку рукояткой пистолета. Неподвижного летчика связали его же брючным ремнем.
— Еще понадобится!
За воротами стояла тишина. Все так же цвели розы, которые обрезал пожилой китаец в рабочем комбинезоне — очевидно, садовник. Китаец был невысок, узкоплеч; венчик черных волос вокруг загорелой лысины слегка серебрился сединой.
— Иди в дом! — приказал Андрею Чен, поворачивая к садовнику.
На кухне пахло кофе, прямо на разделочной доске лежали бутерброды с ветчиной и сыром.
— Доброе утро, — послышался знакомый голос.
Патриция спускалась в гостиную. Она была босиком, в джинсах и клетчатой рубашке, завязанной на животе. Лицо осунулось, под глазами темные круги — сейчас явно сказывался возраст.
— Ни разу не видела тебя в форме. Тебе идет. — Голос был тихий, ровный.
Андрей был в «пятне». Высокие ботинки тяжело стучали по кафельной плитке пола, черный М16 устрашающе смотрелся на хромированной мойке.
— Я ведь расписался за нее, — заметил Шинкарев, кивнув на форму. — И за оружие. А кому сдавать, не знаю.
— Теперь никто ничего не знает. Ты поешь, налей себе кофе. Извини, кроме бутербродов ничего нет.
— Все нормально. Чен сказал, что ты в опасности.
— Так ты меня спасать прилетел? Мой герой, — усмехнулась Патриция.
Андрей не обиделся, но почувствовал себя несколько огорошенным — намерение спорить с таинственным Ши-фу по поводу этой женщины казалось не к месту и не ко времени. «Делить ее будем, что ли?» Он продолжил чуть холоднее:
— Твоя страна вступила в игру. Значит, в этой ситуации ты при тузах?
— Это моя страна всегда при тузах. А я — не всегда. Тем более не сейчас.
«Не во всякой игре тузы выигрывают», — вспомнил Андрей Козьму Пруткова. Собственно, именно это и предстояло проверить.
— Что все-таки происходит? Ты могла бы объяснить?
— Merde (Дерьмо (фр.)). — Разве ты не знаешь? Смотри новости.
— Я смотрел, в вертолете. Может, я дурак, но скажи, ты в опасности?
— Зачем тебе это знать? — бросила Патриция и направилась к лестнице.
Андрей налил кофе, взял сандвич. «Гнали, как черти, и что? Сижу один. Хорошо, хоть пожрать дали. Крыса отшила, Ши-фу этот вообще черт знает где. Ладно, сейчас главное — не дергаться».
— Не дергаться! — повторил он вслух, сжав правый кулак.
— Вот это правильно! — Чен неожиданно появился со стороны бара. — Слушай, не в службу, а в дружбу: сходи, глянь, как там наш воздушный волк. Э-э-э! Ты автоматик-то захвати, а если что... сам знаешь.
В саду Шинкарев крадучись пробирался кустами, потом замер недалеко от ворот. Стояла тишина. Было видно, что связанный пилот по-прежнему сидит на месте.
«Ну что? Все чисто? Хрен тебе — чисто!»
Пошевелились кусты у дорожки. И в другом месте чуть вздрогнули, и дальше тоже. Какие-то люди перемахнули через каменную ограду, окружая виллу.
«Пилот, такую мать!»
И опять в прицеле все белесое, и только яркая точка приближается к голове пилота. В кабине мелькнул женский силуэт, пилот приподнялся было с места, разминая руки, и тут же дернулся, повалившись грудью на штурвал.
Дав короткую очередь, Андрей перекатился по земле, швырнул ручную гранату, снова перекатился, снова выстрелил. Сад наполнился дымом, грохотом; нападавшие пригнувшись, перебежками устремились к дому.
В кухне все изменилось неожиданно и страшно: пахло гарью, все было разбито, стены изодраны, пол усыпан битым стеклом — похоже, попали из гранатомета. Чен отстреливался из-за колонны, держа пистолет двумя руками; по лбу текла кровь — рана неопасная, просто стеклом содрало кожу. Плохо только, что кровь заливала глаза.
Из гостиной послышался хруст стекла, выстрелы; пули ударили в стену над головой Шинкарева.
— Надо к бару! К бару! — крикнул Чен. — А, черт!
Автоматная очередь снова ударила в колонну, осыпав все бетонной пылью. Андрей, пригнувшись, сменил магазин. Откуда-то сверху, от лестницы раскатилась очередь «Калашникова», донесся звук падающего тела и крик Патриции:
— Уходите, живо! Я прикрою!
Она стреляла короткими очередями, отсекая нападающих от окон. Чен с Андреем броском пересекли гостиную, проскочили по коридору. Чен нажал какую-то кнопку в стене, полка бара стала отходить в сторону. Открылся узкий проход, в полутьме виднелись ступеньки, вырубленные в скале.
— Сюда! Живо!
— А Крыса?! — крикнул Шинкарев и выпустил в сад длинную очередь.
— Живо, кому говорю! — как змея, прошипел Чен.
— Нет!
Автомат в гостиной смолк, слышались только выстрелы из сада. Пули ударили в деревянную обшивку стен — полетели щепки; потом попало в бар, посыпалось битое стекло, остро запахло спиртным.
