«За дурака держит, что ли? После вчерашних-то новостей!»
— Нет, — возразил хозяин кабинета, — я имел в виду другое. Мы могли встречаться раньше? Ангола, Афганистан, Босния? Может, Вьетнам?
— Мы никогда не встречались. И я никогда не был ни в одной из этих стран.
— И вообще вы простой русский колхозник, сюда приехали в шоп-тур, а в это здание зашли, разыскивая сортир. Кофе? Может, виски?
— Нет, благодарю.
— Должен предупредить, что сдать вас полиции — дело десяти минут. Вы понимаете, в кого вас превратят местные копы, попади вы к ним?
«Блеф» Между разведками серьезных стран действует негласный договор: не применять насилие. Иначе сегодня вы — с нашим, завтра мы — с вашим. Другой вопрос, кем считает Шинкарева этот мужик, судя по всему, янкес? «Хороший понт дороже денег». Понтировать придется — но в какую сторону? На повышение или на понижение?
— Не знал, что представляю интерес для местной полиции, — спокойно ответил Шинкарев. — Я действительно здесь проездом и в ближайшее время покину эту страну.
— В таком случае, не подвезти ли вас в аэропорт?
— Спасибо, не требуется.
— Вот это правильно. Странно, — американец внимательно оглядел Андрея, всмотрелся в его лицо, — странно. Вы действительно... только не обижайтесь, ради Бога... не Ви-Ай-Пи. Не Очень Важная Персона.
«А он не дурак. Да тут дураков и не держат. Вычислил, паршивец!»
— А я что говорил? — пожал плечами Шинкарев. Выбора нет, придется играть на понижение. — Я перевожу информацию, но представления не имею о ее содержании. Мне за это не платят.
— А мы заплатим. Подумайте. Но сейчас речь не об этом. Ваш коллега, китаец, сказал, что вы информированный человек. И что вы не откажетесь ответить на несколько вопросов.
Американец поднялся, прошелся по кабинету, затем налил себе кофе из небольшой серебристой кофеварки, стоявшей в углу на аккуратно сервированном столике.
— Он так сказал? — переспросил Андрей.
«Чен сдал меня? В обмен на что-то важное? Лучше считать, что нет».
— Думаете, я обманываю вас? — Кажется, янкес тоже был в недоумении. — Впрочем, эти узкоглазые так и норовят всучить всякое дерьмо под видом нормального товара...
«Сам ты дерьмо!»
Кеннет Паркер повернулся к окну и посмотрел на город:
— При виде китайцев меня не покидает ощущение, что они только и думают, как переправить мои деньги своим родственникам. Впрочем, это в Штатах.
— А здесь?
— Здесь другая жизнь. Здесь они живут как муравьи — умирают, не успев состариться. У большинства из них ничего нет, не было и не будет. А теперь к делу.
— У меня нет с вами дел. Нет, не было и не будет. Вам ясно?! Звоните в полицию, если считаете нужным!
Андрей решил немного «наехать» на мужика. Во время словесной дуэли полезно время от времени менять манеру поведения — это сбивает собеседника, не дает ему провести задуманную линию разговора.
— Что ж, дело ваше. — Американец снова сел в кресло. — В полицию я звонить не буду. Ответьте на один вопрос: там, в горах, действительно все серьезно?
— В каких еще горах?! Сказано же, я почтальон. Курьер. Перевожу пакеты, не заглядывая внутрь. Это все.
— Хватит вилять, черт подери! Я же сказал: только один вопрос! Здешние идиоты вывели с гор «Иванов», утопили узкоглазых, открыли дорогу исламистам и вдобавок ко всему втягивают сюда наших парней. А кто будет гробы в Штаты посылать? Я?! Так что, ответите вы мне или нет?
— Что вы хотите услышать? — спросил Шинкарев. — Конечно, там все серьезно. Там те же люди, что были на Кавказе, в Боснии, в Македонии. Да где угодно. Вы лучше Элизабет спросите, она денек с ними поболталась, очень даже хватило!
Андрей снова сменил тон, став говорить более раскованно, в манере «своего парня».
— Вы имеете в виду мисс Элизабет Холленфилд? — переспросил его собеседник. — Ей повезло в отличие от Джейн, ее коллеги. Видимо, поэтому мисс Холленфилд находится во власти странных иллюзий — что участники этой игры будут вести себя как порядочные люди.
— Да уж... куда там, — подмастил Андрей.
— Кстати, она сообщила мне, что часть русских осталась в стране. Вы что-то знаете об этом? Где они, зачем остались? — Полковник говорил совершенно будничным тоном, словно нисколько не сомневаясь, что немедленно получит ответ.
«Вот где собака порылась! И весь базар — ради этого? Но Чен-то? Это он, что ли, пацанов оставил? И стукнул янкесу? »
Просто голова кругом.
— Русские? — переспросил Шинкарев с неподдельным удивлением. — Представления не имею.
Он и вправду не знал, что в стране осталась часть русского батальона. И с удовольствием подчеркнул свое удивление.
— Я же сказал, мы заплатим, — повторил полковник.
«Заплатите, значит, суки!»
— Ладно, сообщаю задаром, — сделал вид, что решился, Андрей. — Но про солдат я ничего не знаю.
— А что вы знаете? — напрягся полковник.
— Что мисс Элизабет Холленфилд трахается с моим китайским коллегой! Который меня сюда привел. Любовники они, понятно вам?!
Полковник ничего не сказал. Молчание длилось минуту, две.
— Скажите, у вас есть дети? — неожиданно спросил он Андрея.
— Нет.
По правде говоря, Шинкарев не был так уж уверен в этом. Как выразился Козьма Прутков: «В гарнизонных стоянках довольно примеров, что дети похожи на гг. офицеров». Но официально — нет, детей у Андрея не было.
— Жаль, — ответил американец. — У мужчины должны быть дети. Знаете, я пришел работать в Лэнгли в начале восьмидесятых. Мне казалось, что нет ничего важнее, чем выиграть холодную войну у «Иванов». В начале девяностых рухнула Берлинская стена. И родился мой сын. Больше всего меня удивило, насколько безразлично первое и насколько важно второе.
— Так я ответил на ваш вопрос?
— Не очень представляю, зачем вас привел этот китаец. Ваша информация немного стоит. Тогда выслушайте мою. Эти разговоры об импорте сюда русских солдат... В общем, при определенных условиях Соединенные Штаты не будут возражать. Передайте это, если вас кто-нибудь спросит.
«Опаньки!»
— Передам. Хотя мне это не нравится.
Андрей впервые высказал такую мысль. Хотя давно хотел. Но говорить Чену было бы, по меньшей мере, глупо, а этому — в самый раз.
— Что именно вам не нравится? — спросил американец. — Что мы пытаемся контролировать ситуацию? Но такова жизнь. У нас здесь свои интересы, и вполне законные. Нравится это русским или нет.
— Дело не в этом. Мне вообще не нравится, что русские солдаты будут воевать в другой стране.
