– Так, у меня предложение! Свалить отсюда прямо сейчас.
Здесь неподалеку есть отличный паб, предлагаю закатиться туда. За пивком
разговор пойдет душевнее.
– Но как же… – растерялась Эва. – Как же
кастинг?
– Наплюем! Мои девочки и без мамы Дуды справятся, а вам
тут вообще делать нечего…
– Почему?
– На главную роль уже утверждена любовница хозяина
фирма. Какая-то певичка. Сейчас девочек для массовки набирают. Вы ведь в
массовку не хотите?
– Нет.
– Я так и подумала. – Она встала, потянула Эву за
руку. – Пошли, я угощаю.
– Но что я скажу Кеше?
– Скажешь как есть. – Дуда подозвала одну из своих
подопечных, пошепталась с ней, затем помахала второй и направилась к двери,
таща Эву за собой, как какую-нибудь козу. – Или вообще ничего не скажешь,
ты же не обязана перед ним отчитываться.
«Еще как обязана», – хотела сказать Эва, но промолчала.
А Дуда все трещала, рассказывая то о своем бизнесе, то о личной жизни, то о
детских мечтах, говорила быстро, отрывисто, перемежая речь матерком, сыпала
вопросами, ответы на которые не дослушивала, перебивая Эву и саму себя. За
десять минут, что они шли до паба, она успела поведать новой приятельнице свою
биографию, начиная с первых шагов и заканчивая последним контрактом с
французами. Оказалось, Дуда родилась в Сибири, приехала в Москву, чтобы
поступить в МГУ, но провалилась на первом же экзамене, после чего подала
документы в ПТУ, отучилась на маляра, уехала обратно на Север, в столицу
вернулась через два года, устроилась штукатуром на стройку, но на дискотеке ее
заметил представитель модельного агентства, пригласил поработать на подиуме,
она согласилась. Так Дуда из маляра превратилась в модель.
– Долго ты работала манекенщицей?
– Семь лет. Утюжила языки Милана, Парижа, Токио, о
Москве и Питере уж и не говорю… Меня Кензо обожал, Валентино хотел сделать
лицом своего Дома моды.
– И что же помешало?
– Я на полгода выпала из бизнеса, а когда вернулась,
оказалась никому не нужной…
– За полгода тебя успели забыть?
– Дело не в этом… – Она помялась. –
Понимаешь, в чем дело… Я изменилась за это время. Сильно изменилась.
– Сделала пластику?
– И ее тоже… Я знаешь раньше как выглядела?
– Как?
– Видела рекламу водки «Бизон»?
– В которой парень превращается в зверя?
– Именно.
– Конечно, ее крутили по всем каналам. Очень интересная
реклама. И парень в ней обалденно красивый. – Эва томно вздохнула, она
какое-то время была в этого бизона немного влюблена. – Голубоглазый брюнет
с ямочками на щеках… Чудо, а не мужчина.
– Ну вот.
– Что «вот»?
– Я именно так и выглядела. – Дуда широко
улыбнулась. – Тот голубоглазый брюнет и есть я.
– Но ты же… женщина.
– Сейчас да, а тогда была мужиком. Меня звали Эдуардом
Костериным.
– А теперь? – тупо спросила Эва.
– А теперь я Эдуарда. Настоящая женщина… Я с самого
рождения была ею, только этого никто не хотел замечать… Теперь же ни у кого нет
сомнений.
– Ты изменил… ла пол?
– Совершенно верно. И вот уже два года являюсь
гражданкой Костериной.
– Обалдеть можно! – только и смогла сказать Эва.
– Вот все, как ты, и обалдели, а я работы лишилась.
Пришлось спешно переквалифицироваться… Хорошо, что связи остались, и денег я
заработала прилично – открыла модельное агентство. Работаю. Дела потихоньку
идут. Одно плохо – нет у меня звезды типа тебя… Ищу, ищу, а все какие-то
пустышки попадаются… – Она хитро посмотрела на Эву и весело спросила: – А
ты никогда не хотела сменить агента?
– Нет.
– Почему?
Вопрос застал Эву врасплох, так что она не нашлась что
ответить, но Дуда заполнила паузу очередным предложением:
– Пошли своего И-Кея подальше, найми меня. Я же вижу,
как он тебя подавляет. Диктует тебе свои условия, при том что это должна делать
ты. Ты – звезда. Ты – талант. А он всего лишь твой агент.
– Он мой продюсер.
– Ты давно в продюсерах не нуждаешься, –
отмахнулась Дуда. – Какой процент ты отстегиваешь И-Кею?
– Я не знаю…
– Ну ты даешь! – Она сокрушенно покачала
головой. – Ты контракт хоть читала?
– Конечно, – соврала Эва, которая на него лишь
мельком глянула. – Просто я забыла, что там написано…
– И на сколько он заключен?
– Я ж говорю, не помню…
– Придешь, прочти его, выучи, а лучше сними копию,
проконсультируйся с юристом, правильно ли он составлен…
– К чему этот разговор?
– Я навела о тебе справки. Ты живешь затворницей во
взятой внаем квартире вместе с продюсером. Никуда не ходишь. Не ездишь
отдыхать. Не бываешь в ресторанах, на выставках, показах. Зато он ведет бурную
светскую жизнь. Тратит бешеные бабки на клубы, девочек, машины…
– Зато он мне накупил столько драгоценностей, что они в
шкатулку не помещаются!
– А они точно настоящие? – поинтересовалась
Дуда. – Мне думается, что нет!
Видя сомнение в глазах Эвы, Дуда предложила:
– Поехали к тебе домой. Вместе посмотрим на цацки – я
разбираюсь, я сразу тебе скажу, подделка это или нет. Затем возьмем контракт и
двинем к юристу.
Эва дала внутренним противоречиям потерзать себя еще пару
минут, затем решительно сказала:
– Хорошо, поехали!
* * *
Оказавшись в квартире, Дуда первым делом осмотрела комнату
Эвы, обозвала ее «казармой», после чего спросила:
– Где ты хранишь свои цацки? В обувной коробке? В вазе?
Сахарнице? Горшке?
– В сейфе.
Дуда присвистнула:
– В этом доме и сейф имеется? Документы там же?
– По-моему, нет. По крайней мере, я не видела…
– Ничего, найдем.
Они двинули к стене, на которой висела безвкусная картина с
нарисованными на ней фруктами: яблоками, гранатами, виноградом. За этим
натюрмортом прятался сейф.
– Открывай, – скомандовала Дуда.
Когда Эва достала из сейфа шкатулку и вывалила ее содержимое
на стол, Дуда, бросив один лишь взгляд на украшения, сказала:
– Фуфло одно, как я и думала! Теперь давай контракт
смотреть.
– В сейфе его нет.
– Значит, он хранит его в своей хате. У тебя есть ключ
от нее?
