Эва слушала эти рассуждения, так плавно изложенные, и
дивилась. Элена внешне производила впечатление абсолютно нормального человека,
складно, умно говорила, не хохотала, как психическая, а только посмеивалась, не
срывалась на дикий крик, не дергала ртом или конечностями, но при этом Эве было
абсолютно ясно, что она очень-очень больна. Не излишне жестока, не аморальна,
не обижена на весь свет, а оттого зла – именно больна. Недолечили, видно,
девочку Аню, вот она с годами и превратилась в женщину, возомнившую себя
Фемидой…
Точно прочитав Эвины мысли, Элена со смешком спросила:
– Думаешь, я ненормальная? – И хотя Эва не
ответила, она закивала головой. – По глазам вижу – думаешь. Но ты
ошибаешься, я вменяемая. У меня и справка есть. Там написано, что Элена Рэдрок
психически здорова, правда, подвержена депрессиям, у нее неспокойный сон, но такие
«бяки» у каждого второго…
Эва так и хотела возразить, что каждый второй не убивает
людей без всяких на то причин, не взрывает ледники, не похищает безобидных
БОГИНЬ, чтобы отомстить им за свои несчастья, но промолчала – уж очень болело
горло. А вот Элена замолкать не собиралась.
– Я тебе не рассказывала, как долго я к тебе
подбиралась? – спросила она без перехода. – Эва молча покачала
головой. – О! Это достойно романа!
И она с увлечением, с которым как раз романы и пишут,
поведала Эве историю о том, как Аня-Фемида охотилась за БОГИНЕЙ:
– Для начала я прочла все, что когда-нибудь о тебе
писалось. Изучила тебя, твои привычки, пристрастия, места, в которых ты любила
бывать. Я знала, с кем ты работаешь, с кем дружишь, с кем спишь. Я думала, это
поможет. Я ошибалась. Мы вращались в разных кругах, и при всем желании я не
могла подобраться к тебе настолько близко, чтобы убить. Я ходила на все
премьеры, показы и презентации, которые посещала ты, но ты была от меня далека,
так как находилась в центре этих событий, а я тусовалась в гуще зевак, что
околачиваются возле ограждений, лишь бы одним глазком увидеть знаменитость.
Конечно, я могла бы попробовать достать тебя из толпы, – Ольга поиграла
пистолетом, намекая на то, что для пули расстояние в пять метров – ерунда, –
но, помня историю несостоявшегося покушения И-Кея, воздержалась от этого.
Во-первых, тебя могли закрыть телом твои бодигарды, или я бы промазала, короче,
ты осталась бы жива, а во-вторых, после этого меня точно бы арестовали, а я
сидеть не собиралась – с меня тюрем достаточно, ну и, в-третьих, просто убить
тебя мне уже казалось недостаточным. Ты должна была пострадать. Как я
когда-то… – Глаза ее разгорелись, и теперь внешность не диссонировала с
внутренним состоянием – Ольга выглядела так, как и должна выглядеть сумасшедшая. –
Посидеть в плену. На цепи! И чтобы тебя насиловали! А я бы смотрела! Как ты на
меня…
Всплеск ярости улегся так же неожиданно, как возник.
Выкрикнув последнюю фразу, Элена резко замолчала, а секунд через десять
возобновила свой рассказ уже в привычной спокойной манере:
– Так в бесплодных попытках прошел год. Ты была все так
же недоступна, и это удесятеряло мою ненависть к тебе. Это почти то же самое,
что безответная любовь. Чем более холоден к тебе объект, тем сильнее чувства.
Ведь именно недосягаемость их распаляет… – Элена помолчала. – Потом
ты уехала на полгода в Рим. Я не могла последовать за тобой, так как не имела
средств ни на дорогу, ни на жизнь в Италии. Я трудилась в скорняжном ателье
закройщицей, получала немного, но держалась за это место, потому что мне
нравилось работать с мехом. Я его чувствовала, поэтому мои изделия были самыми
лучшими. Со временем я начала сама разрабатывать модели. Шила их из обрезков,
оставшихся от клиентов, комбинировала с кожей, тканью. Получались изумительные
вещи. Их оценили многие мои заказчицы и теперь просили не просто обрезать
вытертые края или перекроить вышедший из моды ворот, а создать нечто новое. Я
не отказывала. Бралась за любую работу. И не только из-за денег. Мне хотелось
сделать себе имя – среди клиенток были и весьма известные личности, –
чтобы БОГИНЯ, узнав обо мне, пожелала иметь шубу от Елены Грановской (от Ани я
к тому времени отказалась, а к Элене еще не пришла), ведь БОГИНЯ всегда была
неравнодушна к мехам… – Она бросила на Эву хмурый взгляд из-под сведенных
бровей. – Не припоминаешь это имя – Елена Грановская?
– Нет, – не очень уверенно протянула Эва.
– А меж тем однажды ты назначала ей, то есть мне,
встречу. Тебе очень понравился полушубок твоей коллеги – манекенщицы Кристины,
и ты попросила ее свести тебя с модельером. Та согласилась, но в день нашей
предполагаемой встречи тебя неожиданно пригласили в Питер на презентацию, и ты
упорхнула, тут же позабыв обо мне… Не предупредив, не извинившись! После я
несколько раз звонила в твой офис, напоминая о себе и пытаясь назначить новую
встречу, но ты все время была в разъездах, а потом пришло лето, и новая шуба
тебя уже не интересовала, как и я… – Ее взгляд стал еще тяжелее, а пальцы,
сжимающие пистолет, нервно задергались. – Когда я поняла, что упущен
единственный шанс, то впала в страшную депрессию. Даже на работу перестала
ходить, и меня уволили. Но мне было все равно, ибо я утратила надежду, а в этом
случае потеря работы – ничто! – Ее пальцы перестали дергаться, они впились
в рукоятку с такой силой, словно хотели ее раздавить. – Не знаю, что бы со
мной стало (скорее всего, я сошла бы с ума или совершила какую-нибудь глупость
– например, уподобилась бы И-Кею), если бы не Дэвид Рэдрок… – Элена
улыбнулась одними губами, но улыбка эта не сделала ее прежней милой
секретаршей, которая была так симпатична Эве, казалось, сходство утеряно
навсегда. – С этим пожилым англичанином познакомила меня постоянная
клиентка. Ее муж работал в британском посольстве, и она часто бывала там на
вечеринках. На одной из них она попалась на глаза миллионеру Дэвиду Рэдроку в
изготовленной мною горжетке. Дэвид пришел в восторг от моего творения и
возжелал привезти своей английской женушке нечто подобное. Моя клиентка тут же
просекла, что со старикана можно слупить хорошие деньги (она потребовала
комиссионных), и привела его ко мне домой…
Закончив последнюю фразу, Элена надолго замолчала. Но только
Эва подумала, что рассказ не возобновится, как она вновь подала голос:
– Дэвид влюбился в мои работы… – Пауза. Такая же
продолжительная, как и предыдущая. – Потом в меня.
– А вы в него? – зачем-то спросила Эва, хотя знала
ответ заранее.
– О, ты его не видела! Он был жутким уродом. Старым,
вонючим уродом с такой сутулой спиной, что я при первой встрече приняла его за
горбуна… Но он был очень богат! Его состояние оценивалось сотнями миллионов
фунтов. Но главное – он не имел детей. Жена у него, правда, была. Такая же
старая пердунья, как он. Только Дэвид имел отменное для своего возраста
здоровье, а его Элизабет (в семейном кругу Лизи) страдала от сердечного недуга…
– То есть Дэвид бросил свою больную жену ради вас?
– Нет. Конечно, нет. Он сразу меня предупредил, что ни
за что не оставит супругу. Типа, она всю жизнь с ним, не способным иметь детей,
прожила, посвятила себя ему, развод ее убьет, а ей и так немного
осталось… – цедила она уничижительно. – Я сделала вид, что восхищена
его благородством и готова ждать, пока он не овдовеет. Дэвид от моего
самопожертвования офигел и на радостях взял меня с собой в Англию. Там он мне
купил маленький домик и небольшую скорняжную мастерскую. Именно тогда родилась
моя первая коллекция…
