Аня не стала ничего рассказывать Федору Андреевичу про ясновидящую Орефьеву.
Она знала, что, когда старику сообщали что-нибудь «этакое», он начинал, по его собственному признанию, бешено хохотать — ведь как-никак бывший комсомолец и материалист! Ну, не верил, и все тут!
Однако для себя Аня решила, что это все же удивительное совпадение. Очевидно, появление черепах на безымянном острове было связано с каким-то важным для планеты происшествием, глобально охватывающим радиусом своего действия огромную территорию и множество людей. И тогда, не исключено, что люди с повышенной чувствительностью и способностью проникать в «мировой информационный банк», способны увидеть вещи и не имеющие, может быть, к ним прямого отношения, но происходящие в данный момент за сотни километров от них.
А может быть, все-таки имеющие?
Может быть, Орефьева, пока они бок о бок томились с ней в темном подвале, со свойственной ясновидящим сверхчувствительностью, уловила то, о чем напряженно и неотступно думала все последнее время сама Светлова? И из вороха мировых происшествий ее интуиция извлекла то, что напрямую связано с ответами на мучившие Анну вопросы?
Светлова долго дозванивалась на телевидение.
Наконец там ей ответили, что черепахи — это был далеко не свежий сюжет, пришедший некоторое время назад по каналам Рейтер. Просто раньше его никогда не пускали в эфир.
То есть отсюда следовало, что Орефьева видеть этот сюжет раньше никак не могла.
Но, может быть, она видела что-то похожее?
Ведь создается впечатление, что некоторые новости словно штампуют: еще один «львенок с соской», еще один ураган…
Однако совпадение таких деталей, как муж и жена.., англичане на острове.., и, главное, эти пластиковые бутылки из-под минералки, в которых мужчина с женщиной носят воду и из которых поливают умирающих черепах, — вряд ли возможно такое совпадение…
* * *
Что же тогда происходит?
Значит, Геннадий Гец знал о существовании Осипа Николаева и Александра Полоцухина? И о Марион Крам, Марии Крамаровой, тоже знал и был с ней как-то связан? Крам оставила завещание Игорю Багримовичу Тегишеву. А Игорь Багримович сказал, что он не знает никакой Марии Крамаровой.
Соврал, по-видимому: безусловно, между ними существовала какая-то связь.
А есть ли связь между Тегишевым и этими тремя умершими?
К сожалению, они на этот вопрос ответить уже не могут, и, может, это как раз и объясняет их преждевременный уход из жизни?
Но если они не могут ответить, значит, надо спросить об этом самого Тегишева, благо он еще жив.
И как бы он ни ответил… А он скорее всего соврет, как и в случае с Крам, но это уже будет все равно: какая-никакая, а информация будет получена.
И вот Светлова решила посетить Тегишева экспромтом, без предварительного звонка, потому что нет ничего проще, как отказать человеку по телефону.
И в один прекрасный день она просто появилась на пороге уже знакомого ей дома.
Консьерж довольно мирно отнесся к желанию гостьи поговорить по домофону. И стало очевидно, что никаких приказов от Игоря Багримовича — «а вот эту и близко на порог не пускайте!» — он не получал. Стало быть, прошлый Анин визит Игоря Багримовича не испугал и, вообще, судя по всему, настроение ему не испортил…
— А его нет дома, — ответил Анне уже знакомый, «почти детский» голос.
— Жаль… Я, видите ли, из адвокатской конторы…
Я у вас уже была как-то.
— Какой еще конторы?
— Ну, видите ли, речь идет о наследстве из Амстердама…
— Да? А папа мне ничего не говорил.
«Так низко пасть! — Светлова мысленно краснела от стыда. — Самое последнее дело — пытаться вытянуть информацию из детей!»
— Нам, что, досталось наследство, а папа не хочет его брать?
— Получается что-то в этом роде.
— Ничего себе, «что-то в этом роде»! Да это просто безобразие!
— И мне так показалось…
— Я вообще никогда еще не получала наследства. Должно быть, это очень приятно. Знаете что?..
Поднимайтесь к нам!
Аня оглянулась на консьержа — лицо его оставалось непроницаемым во все время бурного обсуждения перспектив получения голландского наследства.
Вот это профессионализм!
* * *
Девушка — скорее даже девочка — встретила Светлову в пижаме, с толстенной старой книгой в руках — палец заложен между страницами.
— Ну, так что за наследство?
— Извините, но это строго конфиденциально и касается — пока! — только вашего отца.
— Вот как? — Хозяйка квартиры была явно разочарована. — Ну что ж! Подождем папу.
— Подождем.
И они стали ждать папу.
— Чего читаешь? — поинтересовалась ради приличия Светлова.
— Книгу.
«Отличный ответ, — похвалила про себя Аня. — Главное — исчерпывающий».
Светловой вообще нравились эти совсем маленькие, только-только подросшие девочки. Их предельный лаконизм.
— Какую книгу? — решила все-таки уточнить Анна. — Ну, если не секрет, конечно.
— Не секрет.
Гусенок немного оживился, открыл книгу на том месте, где держал палец, и начал читать вслух:
— "Молодого гуся или утку узнают по лапкам.
Они должны быть желтыми и блестящими, а перепонки хрупкими. Клюв должен быть яркого цвета.
Покупая гуся или утку, нужно следить за тем, чтобы клюв был желтый, а никак не красным и не темным. Откормленный гусь покрыт большим количеством жира. Под ножками у него валики сала. Если стремятся вытопить побольше жира, выгоднее покупать небольшого гуся…
У молодой птицы лапки светлые и гладкие, по виду влажные, у молодого голубя — розовые. Перьев мало…"
— И откуда такое поэтическое описание? — Аня прервала это вдохновенное декламирование.
— Из книги о вкусной и здоровой пище. — Гусенок перевернул обложку. — Славной чешки Марты Гавелковой.
«Птицу нужно убивать быстро и таким образом, чтобы не причинить ей ненужной боли и чтобы из нее не вытекла вся кровь. Если вытечет вся кровь, то мясо будет темным. Голубю отрубают головку острой сечкой…»
— Б-рр!.. — не выдержала Анна.
— Это еще что!
— Что, есть и еще более художественные описания?
— Разумеется!
— Ну, например?
— Это мы еще не дошли до главы «Как убивать рыбу».
