Очевидно, оттого, что все они вышли из одной коммуналки, и мечты у жителей этой всеобщей «совковой» коммуналки, когда они из нее «выходили», были одинаковые: одеться от Кензо и дочку отправить учиться в Англию.
Вероятно, именно так все и было? Возможно, например, что поэтому все они или, во всяком случае, многие и детей учат одинаково — в Милфилде.
* * *
Расставшись с семейством генерала и уже подъезжая к своему дому, уставшая и почти засыпающая — всю ночь на ногах! — Светлова набрала номер сотового телефона славной девочки Насти.
Все-таки Светлова умела располагать к себе людей, и неудивительно, что Настя на прощание оставила ей свой номер: "Звоните мне, Аня… Буду рада.
Там, в Англии, иногда бывает скучно…"
Возможно, в Англии как раз было скучно. Так ли, нет ли, но Настя Аниному звонку явно обрадовалась.
— А-а! Это вы!
— Настя, а ты случайно… — Светлова сделала паузу, — ты случайно не помнишь, как ту девочку зовут?
— Какую?
— Ну, помнишь, ты мне рассказывала? Ту, которую заподозрили и хотели отчислить из-за анорексии?
— А почему это мне не помнить-то? Помню, конечно!
— И как же?
— Юлька Тегишева.
Вот оно как!
А вдруг и Настя ошибается?! И никакой анорексии у Юли Тегишевой нет? Ведь ее только подозревали…
А если и есть, что тогда?
В общем, если это действительно анорексия, то…
То этот диагноз поможет Светловой восполнить белые пятна, узнать неизвестные ей тайные черты характера генеральской дочки.
Портрет болезни — это портрет пациента.
Да, но…
Зачем все это Светловой знать? Получается, вроде незачем…
Но!..
Это очень важное правило. Почти заповедь. О тех, кто попал в круг расследования, нужно знать все.
Просто так. На всякий случай. Если не все, то как можно больше.
И не надо раздумывать. Надо просто выполнить то, что полагается.
И потом, чем больше Аня будет знать о дочери генерала, тем больше она будет знать о нем самом — о подозреваемом, Игоре Багримовиче Тегишеве!
* * *
Этого врача Аня с трудом нашла через знакомых Такие специалисты в России пока были редкостью.
— Совершенно верно! Нервную анорексию, кстати говоря, так и называют: «синдромом отличниц». — Доктор сразу подтвердил Анины подозрения насчет характера дочки Тегишева.
— Все и начинается с того, что девочка с характером выбирает себе идеал: какую-нибудь красавицу на картинке. И ставит перед собой цель: стать похожей на нее. И добивается этого с немыслимым упорством!
— Впрочем, наверное, как и всего остального? уточнила Аня.
— Именно так! Круглые пятерки в школе, к которым она привыкла, не позволяют ей уже отставать и во всем остальном: в спорте, умении одеваться, внешности и увлечениях.
Она бросает есть, но при этом начинает тратить на еду очень много времени и энергии…
— А любимое чтение «Книга о вкусной и здоровой пище»? Так?
— Верно! Поваренная книга становится буквально настольной. Они, бедняги, вкусными картинками наслаждаются. Вообще, они обожают бродить по супермаркетам и рынкам. Тщательно и со вкусом выбирают продукты. Нюхают, трогают, ощупывают и покупают, покупают… Но не для себя. Для других — для домашних и знакомых.
— Любят готовить?
— У таких девочек открываются просто недюжинные кулинарные способности. Мало того, они буквально упиваются приготовлением деликатесов.
— И сами ничего даже не пробуют при этом?
— Верно! Но практически закармливают всех, кто оказывается рядом. У них просто патологическое желание готовить, кормить…
— Но неужели близкие ни о чем не догадываются?
— Это не так просто, даже когда родители и внимательны к своим детям. Дочки ведь, разумеется, всеми силами скрывают свою голодовку. Попробуй догадайся! На какие только хитрости не идут. Поначалу близкие слышат: «Не успеваю позавтракать — опаздываю!» Или: «Перекушу у подруги!» Или:
«Я уже поела в школе»… И тому подобное. Мамы дисциплинированно готовят обеды из трех блюд и, сопровождая записками, оставляют в холодильниках.
— А дочери?
— А дочери столь же дисциплинированно выбрасывают все это в унитаз, не забывая, однако, оставить на видном месте специально испачканную тарелку.
— Неужели даже так?
— Представьте! Сублимация аппетита — один из критических моментов развития болезни. И вот тут близкие должны насторожиться! Самый первый признак — это когда у совсем не толстого подростка появляется навязчивое желание похудеть.
— Навязчивое?
— Вот послушайте, что записывают они в своих дневниках: «Было трудно, но приятно побеждать голод и сознавать, что сегодня сумела ограничиться меньшим, чем вчера…» И худеют при этом за шесть месяцев на тридцать килограммов, стремительно приближаясь к смерти от истощения.
— Неужели даже может грозить смерть?
— Именно!
— А врачи?
— Подозревая неладное, родители, естественно, обращаются к врачам. Но все превращается в бесплодное хождение по мукам. Пациентки молчат, как партизаны на допросе, об истинных причинах истощения. А доктора обычно подозревают все, что угодно, но только не анорексию, которая, видите ли, обычно приходит под маской других недугов, поэтому помощь так часто запаздывает. Родители и врачи, не сумев вовремя распознать болезнь, оказываются бессильны.
— Ужасно!
— Выдумаете, это причуда, блажь, каприз девочки-подростка и достаточно ее отшлепать, припугнуть, заставить поесть, как все станет на свои места?
— А вы, доктор, думаете, что это все-таки мания?
— Ну, как вам сказать. Обычно страдающие анорексией и доводящие себя до голодной смерти девчонки слышат вокруг: «Ты что, с ума сошла?!», «Вот дура-то…»
И правда, их «мания» для нормального человека не поддается осмыслению с точки зрения здравого смысла.
Однако при этом надо отметить, у них очень высокий уровень умственного развития. Хотя, надо признаться, что анорексия — это и в самом деле мания.
— Настоящая мания?
— Мания голодания. Известная, кстати сказать, медицине уже довольно давно.
— Давно?
— Да. Представьте! Психиатр Ричард Мортон столкнулся с манией голодания, помнится, еще в 1689 году… У Мортона тогда лечился семнадцатилетний пациент. Ричард Мортон назвал эту болезнь «нервной чахоткой». И тогда же дал точное ее описание: резкая потеря веса и страх пополнеть, повышенная активность, категорический отказ от лечения, «глубокая печаль и озабоченность».
