В полночь они разъехались по домам.
8
Я позвонила Светлане и сказала, что могу дать ей денег
только на аборт.
Это было мое решение.
Она сказала, что будет рожать. Что-то про любовь к Сереже. И
про то, что обманным путем устроилась операционистом в Сбербанк, и теперь они
обязаны будут оплачивать ей декретный отпуск. И она целиком посвятит себя
ребенку.
Это было ее решение. Она имела на него право.
Я выехала на Рублево-Успенское шоссе. Автомобили стояли в
пробке длинной очередью. Машинально я пересекла встречную полосу, объезжая
очередь. У поста ГАИ в Раздорах ко мне кинулись люди в форме; они свистели,
размахивали дубинками и делали мне какие-то знаки. Я посмотрела вокруг и
поняла, что это не пробка. Ехала правительственная машина, и всех согнали на
обочину. Я встала первая и полезла за документами. Гаишники вытянулись по
стойке «смирно», и мимо пронесся кортеж президента. Через минуту движение
возобновилось. Ко мне подошел злой постовой.
— Документы!
Я протянула ему документы, и он ушел с ними в будку, не
говоря ни слова. Встречная полоса, неподчинение командам, создание экстренной
ситуации — за все это наверняка лишают прав.
Я зашла в будку и начала кричать:
— Где мои документы? Сколько времени я могу ждать?
Гаишники ошарашенно посмотрели на меня и сказали что-то про
президента.
— Да я спешу! — заорала я. — Вам что,
поболтать не с кем?!
Один из них предложил мне выйти и начал переписывать мои
данные из техпаспорта. И объявил, что забирает у меня права.
— Только быстро! — сказала я. — Забирайте,
что хотите! Но это будут последние права, которые вы здесь забрали!
Я повернулась к выходу. Уже не надеясь на успех.
Гаишник со злостью швырнул мои документы на край стола.
— Ну вот, вы ж нормальные ребята. — Я попрощалась
и вышла.
Я чувствовала спиной, как они ненавидят меня. И всех
остальных на этом шоссе. Но работой рисковать не хотят. Мало ли кто я такая.
Могу оказаться и внучкой Ельцина. В нашей деревне все чьи-то внучки и чьи-то
жены.
Я поехала в Москву. После наших гаишников московские
казались хамами и жлобами. Если бы я и в самом деле была внучка Ельцина, они бы
все равно не поверили.
У меня была бизнес-встреча по поводу сыворотки.
Я нашла молочный завод в Люберцах, готовый мне ее продать.
Один литр — двадцать пять копеек. Плюс цена на пакетирование. Они предлагали
три рубля за штуку, но мне это было дорого. Чтобы это дело имело смысл, фасовка
должна обходиться максимум в два рубля. Плюс доставка. Сыворотка продавалась в
розлив, в машину входило 3, 118 тонны. Машина с перегородкой посередине. Я
представляла ее себе такой, как в фильме «Джентльмены удачи», — машина, в
которой они бежали из лагеря.
Сейчас я ехала в рекламное агентство. Надо было обсудить
продвижение товара на рынок. Создать концепцию бренда и продумать рекламную
кампанию.
Мы сидели втроем и придумывали рекламный ролик. Я,
креативный директор агентства Ирма и коммерческий директор Лада.
Говорила Ирма:
— Жена провожает мужа в командировку за границу. Просит
его привезти чудо-крем для лица и чудо-шампунь для волос.
Он возвращается. Аэропорт Шереметьево. Машина с водителем.
Звонит жене. «Дорогая, я вернулся». Она просит по дороге купить сыворотки для
блинов. Супермаркет. Муж видит из окна, как его водитель тащит целый ящик
сыворотки. Водитель садится в машину и довольно говорит: «Так дешево, я себе
тоже купил. Обожаю блины».
Следующая сцена. Звонок в дверь. Жена радостно встречает
мужа. А где крем для лица и шампунь для волос? Он забыл. В его руке только
сыворотка. Он протягивает ей пакет. «Дорогая, за границей все женщины
пользуются этим». Монтажная склейка.
Они садятся за стол. Дымятся блины. Лицо ее гладко, волосы
шелковисты. Ее текст: «Дорогой, сыворотка — это лучшее, что ты мог подарить
мне».
Лада встрепенулась:
— Тут же слоган: «И волки сыты, и овцы целы».
— Неплохо, — кивнула я, — но в тридцать
секунд не уложится. А в пятнадцать и подавно. И мало продукта на экране.
Максимум половина ролика. И вообще, давайте называть продукт профессионально.
Сыворотка — это у бабушек, а мы продаем пахту.
Ирма не смутилась и продолжала не задумываясь:
— Отлично. Экран поделен на две части вертикальной
линией. Слева — замученная домохозяйка, справа — продвинутая молодоженка.
Текст: «И Оля, и Юля решили испечь своим мужьям блины. Оля взяла молоко и
оставила его на ночь, чтобы оно закисло. А Юля купила в ближайшем магазине
пахту». В это время на экране заспанная Оля в застиранном халате достает из
холодильника молоко и ставит его на окно. На картинке справа Юля колбасится на
дискотеке. Текст: «К двум часам хозяйки уже готовы жарить блины». На экране
крупным планом: слева — Оля с молоком озадаченно нюхает его; Юля с пахтой
смотрит телевизор, задрав ноги на стол. Текст: «Но что это? Мужья Оли и Юли
решили пригласить их на обед в ресторан!» Картинка на экране: Оля сокрушенно
смотрит на цену закисшего молока — 20 рублей; Юля — на цену пахты — 5 рублей.
Оля огорченно вздыхает, Юля мажет пахту на лицо и ополаскивает ею волосы.
Монтажная склейка. Кое-как выглядящая Оля и великолепная Юля встречаются около
подъезда. Оля спрашивает:
— У тебя новое платье?
Юля отвечает:
— Новое — это хорошо забытое старое.
И подмигивает зрителям.
На экране крупным планом — пахта
— Неплохо, — соглашаюсь я.
— И малобюджетно, — обнадеживает Лада. —
Никакой натуры, сплошной павильон. Снимаем с одной камеры, немного компьютерной
графики.
— А этикетка? — спрашиваю я.
У Ирмы есть ответы на все вопросы.
— Что-нибудь, что будет выбиваться из общего
визуального ряда. Но так, чтобы покупатель верил — это настоящее. Никаких
летающих коров. Может быть, просто аппетитная горка блинов. И очаровательная
старушка. Или ребенок. И очень крупно: «ПАХТА».
— А название?
— Какой-нибудь «вкуснишка». Или «толстей-ка». Шучу. Над
названием надо подумать.
— Может быть, «Утро»? — предложила я.
— Может, — согласилась Ирма.
— Или «Бабушкины блинчики».
— Длинновато. Но ассоциативно.
— По-моему, неплохо. Если придумать что-то короткое, но
с тем же смыслом — это попадание.
— Только если «Бабкины блины», — сказала Лада.
Мы договорились встретиться через несколько дней.
