— Это садик какой-то? — поинтересовалась я,
проходя в гостиную.
— Слушай, я тебе перезвоню, но, в общем, ты подумай.
Они там чай пьют и сплетничают. Цивилизованный вариант скамейки около подъезда.
Купил годовой абонемент — и все. Пока, думай.
— У Кати же роман с олигархом образовался, —
объяснила мне Лена на одном дыхании, — а ее мама-то его не очень. Вот я и
предложила ей организовать клуб для родителей. Мы все скинемся — и достаточно.
Моей маме тоже делать постоянно нечего. Будут собираться там и на нас внимания
поменьше обращать.
— Здорово, — одобрила я и подумала, что моя мама
тоже туда бы ходила. — А что, у Кати прямо роман?
— Да, она к нему переезжает!
Судя по разбросанным всюду мужским вещам, к Лене тоже
кое-кто переехал.
Она поймала мой взгляд.
— Мы думаем пожениться, — торжественно объявила
Лена.
— Здорово, — снова сказала я.
Если бы я рассказала, что мой дом продают, Ленка пожалела бы
меня. И мне стало бы легче. Может быть, мы даже поплакали бы вместе.
Но это значит, что и Катя узнает об этом. От Кати — Кира.
Потом Олеся. Потом вся Рублевка. Я бы шла и думала: «Все смотрят на меня и
жалеют — незадачливая бизнесвумен».
Я молча выбирала диск для CD-проигрывателя. Остановилась на
Pink.
— Нам придется строить дом! У него же ничего нет, он
все жене оставил. Она такая акула! Хорошо хоть, машину не забрала.
— Он уже сделал тебе предложение?
— Нет, но спросил, не против ли я.
— А ты что?
— Сказала, подумаю. Представляешь, он по утрам не
завтракает. Вот мне повезло!
Она плавно, по-кошачьи двигалась под музыку.
— Свадьбу сделаем в «Метрополе». Я хочу подарить ему
что-нибудь необыкновенное! Не знаешь что?
Я пожала плечами:
— Обычно дарят женихи…
— Ну и что? Я ему тоже подарю, — она упрямо
качнула головой, — знаешь, он не хочет, чтобы я брала деньги у своего
мужа…
— Здорово.
— Да что ты заладила: здорово, здорово…
Зазвонил телефон.
— Алле, — произнесла Лена капризно. Но тут же
сменила интонацию на покровительственную. — Папу? А ты не хочешь со мной
поздороваться сначала?
В следующие секунды она уже не была настроена так
доброжелательно.
— Нет, пока ты со мной не поздороваешься… Надо же,
повесила трубку. Это его дочь. Ей двенадцать, — объяснила Лена.
Снова раздался звонок.
— Алле. Нет, я же тебе сказала, пока ты со мной не
поздорова… Снова повесила. У него, наверное, мобильный отключен.
— Ладно тебе, сказала бы, что его нет, —
заступилась я, — она же ребенок.
— Ребенок? — возмутилась Лена. — Да я слышала
в трубке дыхание ее мамы! Это она ее подговаривает! Я, говорит, не буду с тобой
здороваться, дай папу!
Телефон зазвонил снова. Лена буквально закричала:
— Слушаю!
Лицо ее поменялось, глаза наполнились слезами. Она послушно
кивала головой, но потом снова начала кричать:
— Не буду я терпеть хамство твоей дочери' Я не кричала
на нее, она врет! Я ее очень вежливо попросила! А вот ты орешь на меня! Не смей
орать! — Лена швырнула трубку и принялась рыдать. — Надоело! Надоело!
За все надо бороться! За уважение к себе и то надо бороться! Ты помнишь, как он
не поздоровался со мной в ресторане? — Ее глаза горели, как фары на
неосвещенной дороге с кочками. — Если человек однажды так поступил,
значит, потом он будет орать на тебя и унижать как угодно!
Я уже открыла было рот, чтобы сказать ей, что мой дом
продает банк, как опять зазвонил телефон.
— Возьми, — попросила Лена, — это он. Скажи,
что я плачу и с ним разговаривать не хочу.
Звонила Катя. Пригласила к себе на семейный ужин.
Лена долго одевалась, а я красилась перед зеркалом. Не
каждый день ужинаешь с олигархами.
Молодящаяся шестидесятилетняя мама Кати встретила нас в
джинсах, с огромными буквами из кристаллов Svarovski на попе: RICH.
— Вы видели себя в последнем «Vogue»? — спросила
она осуждающе.
В разделе светской хроники Катя с Леной стояли в обнимку на
вечеринке Moet Chandon и улыбались прямо в объектив. Подпись под фотографией
«Светские львицы».
— А по-моему, неплохо, — довольно произнесла Лена.
— А по-моему, неплохо — это когда пишут твое имя и
фамилию. И род занятий, — возмутилась Катина мама.
Но Катя тоже была довольна.
— Посмотри на эту дуру, — она протянула мне журнал
с фотографией девушки, к которой недавно ушел муж нашей приятельницы. — На
ней платье из позапрошлой коллекции Вивьен Вествуд. У меня тоже такое было.
— Потом его мне отдали, — с нарочитым смирением
произнесла Катина мама, — я все донашиваю…
Я покосилась на ее джинсы за шестьсот долларов, и слова
сочувствия застряли у меня в горле.
Мы с интересом разглядывали светскую хронику нового «Vogue».
— Рустам с какой-то новой девкой, —
прокомментировала Лена, пробегая глазами страницу в поиске знакомых лиц.
— А что это за шуба на Курбатской? — Катя так
низко склонилась над фотографией, что хотелось предложить ей лупу.
— Это ей Маруся сшила. Смотрите, Ульянины сиськи сейчас
прямо из журнала вывалятся! — Лена развеселилась. — Представляете,
рекламная акция: открываешь журнал, а оттуда вываливаются Ульянины сиськи —
прямо на колени!
Ужин с Катиным олигархом прошел удачно. Мы попали под
обаяние его острого ума и непринужденных манер. Только один раз дружеская
атмосфера вечера оказалась под угрозой благодаря Катиной маме.
— Это же твоя девушка? Бывшая? — с напускной
простотой спросила она, показывая в телевизор. Героиню очередного российского
мыла играла актриса, из-за которой много лет назад не задалась Катина личная
жизнь.
— Ну что вы, у меня всегда была только одна девушка —
ваша дочь, — широко улыбнулся он.
Я подумала, что с актрисами и прочими звездами олигархам
действительно интересней, потому что у них такая же завышенная самооценка, как
и у них самих, и чтобы произвести на них впечатление, олигархам приходится
постараться немного больше, чем с нами, простыми девушками с Рублево-Успенского
шоссе.
Катя смотрела на свою маму и прикидывала, во сколько ей
может обойтись клуб для родителей. Действительно, неплохая идея. Только не надо
путать его с домом престарелых.
— Ты знаешь, — сказала мне Лена по телефону, когда
мы созвонились, чтобы обсудить Катин ужин, — моя мама тоже, когда я
подарила ей сережки на день рождения, сказала: «Какая красивая вещь! Но если бы
ты мне не сказала, что там бриллианты, я бы их в жизни не разглядела!»
