Муж Вероники пришел домой в девять утра. В семь утра им надо
было выезжать в аэропорт. Они летели в Египет нырять с аквалангами. В
полдевятого Вероника велела домработнице разбирать чемоданы, а детей отправила
спать.
Олеся никак не могла придумать, как ей заставить мужа
венчаться. Последняя идея — лечь в больницу, как будто при смерти, и сказать,
что только венчание поможет. Мы отказались обсуждать этот вариант.
Муж Киры ушел к другой. Странно, что она не покрасила Блонди
в черный цвет. Они прожили вместе одиннадцать лет. И все одиннадцать лет он
терпел Кириных любовников так же покорно, как Кириных собак. Пока не нашел в
себе силы влюбиться в другую.
Мы сидели на стеклянной веранде «Марио» и ели макароны с
белыми трюфелями (по тридцать долларов грамм), запивая их мартини со льдом в
бокалах, похожих на перевернутую пачку балерины.
— Можно кого-нибудь нанять, и ее покалечат, —
предложила Кира после четырех мартини.
— Смотрите, Искандер идет! Говорят, он с женой
развелся. — Олеся быстро достала пудреницу из сумочки и подкрасила губы.
— Да, а в списке «Harper's Bazaar» десяти самых
завидных женихов Москвы его не было, — уверенно сказала Лена.
— Он отдал свою страничку Соркину. «Кто мо-о-ожет
сравниться с Матильдой моей…» — пропела Катя.
— Да просто ему это не нужно, — вздохнула
я, — он может жениться на любой в этом ресторане и в этом городе. И даже
не жениться.
— Ну конечно! — упрямо возразила Кира.
— Конечно! Если тебе утром к подъезду подгонят Bentley
с откидным верхом в розовых ленточках — ты устоишь? А он это может запросто. А
если устоишь, то назавтра он купит тебе дом в Марбелье. И что?
Кира мечтательно вздохнула. По ее улыбке я поняла, что она
согласна.
— И все так, — произнесла я. — Так что ему
можно только посочувствовать. Представляете, какая скукотища ему с нами
общаться?
— Девочки, давайте проучим эту суку, — вернулась
Кира к реальной жизни.
— Как? — спросила Лена.
— Можно ее припугнуть, — предложила Катя.
— Можно в лицо серной кислотой плеснуть, — сказала
Олеся.
— Нет, тогда он догадается, что это я, — возразила
Кира.
— Ну и пусть догадается. — Вероника заказала всем
еще по мартини. — Главное, чтоб она его стороной обходила.
— Девочки, — Лена огляделась вокруг, —
давайте больше трех не собираться, а то нас мужчины боятся. Никто даже
шампанское не пришлет.
— Надо в Нью-Йорк ехать, — предложила Лена. —
Смотрели «Секс в большом городе»?
— Да, это в Нью-Йорке, — вздохнула Кира, — а
у нас «Отсутствие секса в большом городе». Пора сериал снимать; все, кто в этом
ресторане, будут главные герои.
— Девочки, а помните, пятнадцать лет назад… — Олеся
мечтательно закатила глаза.
— Пятнадцать лет назад секс был, — твердо сказала
Лена.
— Но не было денег, — заметила Катя.
— А кого можно попросить ей позвонить и припугнуть
немного? — Кира заказала себе тирамису. В «Марио» — лучшие тирамису в
Москве. И лучшее общество.
— Я сейчас Борисыча попрошу.
Вероника полезла за телефоном, но не смогла его найти в
своих карманах. Лена предложила ей свой. Вероника стала переворачивать
содержимое Лениной сумки.
— О, — воскликнула она и замерла, — как это
волнительно — носить в сумке презервативы. Давно забытое ощущение.
— Ты телефон лучше ищи, — поторопила Кира.
— Алле! Борисыч! Ну что, мой дорогой: или Игорь узнает,
что я не поехала на эту встречу, потому что ты напился, или окажи услугу моей
подруге.
Она объяснила ему, в чем суть. Попросила его быть ужасающе
страшным.
— Ну что ты скажешь, например? — устроила она
небольшой тестик.
Вероника сморщилась и отодвинула трубку от уха.
— Какой ты хам, Борисыч. Нет, нет — нормально. И как
только дозвонишься туда, сразу набери мне.
Мы заказали еще мартини.
— Я продаю дом, — сказала я.
— Да ладно? — удивилась Вероника.
— Надоело жить на Рублевке. — У меня получилось не
совсем так, как я планировала, но я постаралась исправиться и заговорила
надменно и лениво. — Эти вечные пробки! И Путин все никак не переедет. К
тому же мне дали очень хорошую цену.
— Сколько? — спросила Кира.
— Три с половиной.
— Я бы свой ни за что не продала, — сказала Олеся.
— Я бы тоже, — вздохнула Катя.
— А я отношусь к этому просто как к недвижимости — дали
хорошие деньги, продам, куплю другой.
— Но только тоже на Рублевке, — посоветовала
Олеся, — потому что ты уже нигде больше жить не сможешь.
Перезвонил Борисыч. Сказал, что она молча выслушала и
положила трубку.
— Ну, ничего. Теперь призадумается, как чужих мужей
отбивать, — угрожающе произнесла Кира.
— Дура! — сказала Олеся и рассмеялась.
Интересно, будет это так же весело завтра утром?
У Лены зазвонил телефон.
— Это мой, — сказала она, глядя на номер, —
может, не брать? Пошел он… Пусть жене звонит.
Она ответила, высокомерно задрав подбородок:
— Алле… Конечно, меня нет дома… Меня срочно вызвали на
операцию… Я не говорила тебе, что стала хирургом?
В дверях я столкнулась с Олежеком. Он входил, окруженный
охраной, как дядька Черномор со своими богатырями.
— Какой обалденный красавец! — сказала я почему-то
зло.
— А кто это? — спросила Катя.
— По-моему, у него есть никельная компания. Или
какой-то завод на Урале. Не меньше, это уж точно, — ответила я.
Олежек улыбнулся мне как старой знакомой.
Я мило помахала в ответ рукой.
— Мы продаем дом, — сказала я Маше за ужином.
— Почему? — Она подняла на меня удивленные глаза.
— Так получается.
— Ура! — закричала она и подкинула вверх салфетку.
— Чему ты радуешься? — удивилась теперь уже я.
— Значит, мы уедем отсюда и мне не придется ездить с
Никитой каждый день в школу.
— Я не знала, что это для тебя проблема.
Маша помолчала.
— Просто нас так учительница учит. Если случается
что-то плохое, то надо постараться найти в этом хорошее. — Маша
внимательно посмотрела на меня.
— А с чего ты взяла, что это плохо — продавать дом?
