Потопталась около двухсантиметровых настольных ламп. С
настоящим шелковым абажуром и электрическим шнуром с вилкой. Купила тоже.
Содержание Барби обходится дороже, чем содержание ребенка.
В отделе для новорожденных я купила несколько штанишек и
костюмчик для Сережи.
Надеюсь, Светлана больше не распускается. А еще говорила: «У
меня большие планы». Все они только говорить и могут. Бедный ребенок даже
заикался от крика.
Светлана сказала мне, что хочет переехать к родителям Сержа.
Попросила помочь перевезти вещи.
Конечно, помогу.
Скоро будет год, как погиб Серж. Соберутся друзья. Мы со
Светланой будем сидеть с двух сторон от его родителей. Дальше — будут сидеть
наши дети. Я лучше вообще не поеду туда. Или… Соберу всех в ресторане, а
Светлану не приглашу.
Моя свекровь была радостно возбуждена. Они готовились к
переезду внука.
Я смотрела на их суетливые приготовления и счастливые лица и
думала, что все мои тревоги по поводу Светланы — это обычная бабская ревность.
И что Сережа должен был появиться на свет хотя бы для того, чтобы снова ожили
эти высохшие от слез старики.
— Видишь, какие у нас дела, — сказала мама Сержа,
как будто извиняясь.
Я кивнула.
— Да… Ей замуж надо — молодая совсем.
Я удивленно посмотрела на свекровь. Она ответила мне мудрым
взглядом семидесятилетней женщины.
— А мы Сереженьку подымем. Внука. — Она не смогла
удержать улыбку умиления. — Да, мы тут Машеньке куклу купили на Восьмое
марта. Ты уж передай.
Я бы не обиделась на них, даже если бы не купили.
Счастье избавляет людей от обязательств.
— Как только я придумаю, как объяснить Маше все это…
про Сережу… я ее сразу же привезу…
Свекровь ласково улыбнулась мне на прощание.
«Наверное, надо позвонить соседу-адвокату, — подумала
я. — Кто-то же должен представлять мои интересы в суде с банком».
Я ехала в «Балчуг»: мы ужинали с Ванечкой. Я была рада его
увидеть. Наша дружба, подвергшаяся серьезному испытанию под названием «плохой
секс», с честью выдержала его.
Он осыпал меня комплиментами. Я загадочно улыбалась.
— Ты бы мог убить человека? — спросила я, ставя на
стол огромную тарелку всех подряд салатов со шведского стола.
Странно, что в ресторане мало народу. Огромный выбор блюд и
дешево.
— Нет. — Перед ним лежала вареная брокколи,
которую он уже несколько минут усердно посыпал приправами, словно удобрениями.
Как будто хотел, чтобы она проросла в этой тарелке. Или хотя бы зацвела. —
Я слишком хорошо воспитан. А вот ты, мне кажется, на многое способна.
Я с шутливым негодованием подняла одну бровь.
— Ты намекаешь на душевую кабину в мужской раздевалке?
— И это тоже. — Он лукаво улыбнулся. Я бросила в
него салфеткой.
Так мы определили свое отношение к происшедшему. Натянутость
исчезла.
— У меня завтра день рождения. Я устраиваю небольшой
коктейль для друзей. Приедешь?
— Приеду. Спасибо. — Я церемонно наклонила голову.
В дверях показалась Вика. Она увидела меня и подошла с
широкой улыбкой, обращенной к Ванечке.
— Ты одна? — спросила я, намекая на ее тренера по
плаванию.
— Ну, не то чтобы одна… — пропела она туманно.
Я познакомила ее с Ванечкой. Он умел произвести впечатление.
Вика манерно улыбалась, озвучивая общие фразы про Лондон и английских
дизайнеров.
Она попрощалась, покинула нас и тут же перезвонила мне по
телефону.
— Только не говори ему, что это — я, — попросила
Вика. — Слушай, мы тут с девочками номер снимаем, сьюту с раздвижной
дверью, хочешь — приходи!
— А что там? — заинтересовалась я.
Вика рассмеялась:
— Не что, а кто! Мальчишки! Лучшие из лучших. Не пожалеешь,
все, как один, красавцы! Старше двадцати двух нет. Негров тоже нет, не
волнуйся.
Не знаю, почему она решила, что я — расистка.
— Спасибо, конечно, может, и зайду… — неопределенно
ответила я и улыбнулась Ванечке: — В гости подружка приглашает. На чай.
— Давай здесь пирожные купим. «Не красна изба углами, а
красна пирогами». — Он проговорил это с трудом, видимо только что выучил,
— Слушай, сколько ты поговорок знаешь?
— Целую книжку. Когда я в Москве, я читаю ее на ночь. И
учу, что понравилось.
К Вике в номер я не пошла. Хотя, конечно, было интересно,
как у них там все происходит.
Я представляла себе кокаиновые трассы на принесенном из
ванной зеркале, а может, и просто на журнальном столе и обнаженных загорелых
красавцев, почему-то танцующих канкан на кровати. Или, скорее, танец маленьких
лебедей.
За рулем машины я почувствовала себя скучной и одинокой
занудой.
«К тому же пора делать эпиляцию».
Я решительно нажала на газ. Перед глазами стояли картины
вакханалий из какого-то фильма про Римскую империю.
Интересно, сколько Вике лет?
«Наверное, за сорок, — подумала я с уважением, —
надо Лене рассказать».
В школе было родительское собрание. Пожилая учительница
распределяла между родителями спонсорскую помощь. Мне предложили на выбор —
мытье окон или закупку дидактических материалов.
Сначала мне захотелось влезть на подоконник, надеть косынку
и взять в руки тряпку. Загорая под весенним солнышком, перемыть все окна в
классе. Но, поразмыслив, я подписалась на закупку дидактических материалов.
Пошлю Алекс.
— Ну а сейчас я расскажу, как ваши дети занимались
первые три четверти.
Учительница взяла в руки журнал. Я вспомнила, что она учит
детей находить хорошее даже в самых плохих обстоятельствах, и посмотрела на нее
внимательней.
— В общей массе неплохо, — сказала она и
захлопнула журнал успеваемости.
«Наверное, Маша имела в виду учительницу
физкультуры», — подумала я и твердо решила на следующий год перевести дочь
в British School.
Перед собранием я переставила телефон на виброзвонок. И вот
он уютно зашевелился у меня в кармане.
Номер был незнакомый.
Учительница диктовала список стихов, которые надо было
выучить за каникулы.
— Алле, — ответила я приглушенно. И записала:
«Бородино».
Странно, по-моему, раньше мы учили его в четвертом классе.
Я узнала голос своего бывшего директора.
