Я была уверена, что он — какой-нибудь ее ухажер. Может, даже
ребенок от него.
Я была готова к тому, что Светлана начнет юлить. И уже
заранее разозлилась.
— Мой брат. — Она снова удивленно посмотрела на
меня. — А что?
— Брат? — Мне казалось, что я проговорила это
слово мысленно, но, судя по тому, как Светлана отпрянула от меня, я прокричала
его во все горло. — Брат?
Я придавила ее к стене. Пол лифта качнулся.
— Сучье семейство! Она оттолкнула меня.
— Да что с тобой?
Я дала ей пощечину со всего размаха. Шуба распахнулась,
Светлана какую-то секунду смотрела на пижаму, а потом бросилась на меня с
кулаками.
— Да что ты хочешь от меня? Сумасшедшая! — кричала
она.
Я давно ни с кем не дралась. Может быть, даже никогда. Но в
этой кабине, с огромным зеркалом во всю стену, я мутузила Светлану и не
собиралась останавливаться. Мы ничего не говорили, только яростно драли волосы
друг другу, пока лифт не открылся. Светлана повернулась к выходу, и я, вложив всю
свою злость в наманикюренный кулак, ударила ее в глаз.
— Рассказывай! Все рассказывай! — прохрипела я.
— Что рассказывать-то? — Она никак не могла
отдышаться.
— Они были знакомы?
— С Сережей? Да. Они вместе работали даже.
— Ты познакомила?
— Я, кто же еще.
— Ну?
— Да что «ну»? — закричала Светлана и заплакала.
— И что с работой?
— Да откуда я знаю? Вроде ничего не получилось! Сначала
у него было много денег, а сейчас нет. Сначала он мне даже куртку норковую
подарил…
Я ненавидела Светлану за то, что не верила ей. С той самой
первой минуты в ресторане. Но здравый смысл говорил, что она не врет. У нее не
было мотива. У ее брата — был.
— Давай его адрес.
— Зачем? — Она отошла от меня подальше.
— Давай адрес! — опять закричала я.
— Он сейчас живет в моей квартире… Ты можешь мне
объяснить, что происходит?
— У твоего сына болит живот: газы. А они старые люди.
Так что ты помогай им, ладно?
Мы вызвали лифт, потому что обе нуждались в зеркале.
Моя шелковая пижама порвалась, но я завернулась в шубу. Собрала
волосы в хвост.
— Скажи им, что упала, — я оценила ее
расхлестанный вид, — и чуть не попала под машину.
Светлана стерла расплывшуюся тушь под глазами.
— Как Ванечка? — насмешливо спросила я. Она
задрала подбородок и не ответила.
Я заснула, как только добралась до постели. Только пижаму
сняла.
А когда открыла глаза утром, мне казалось, что я не спала
совсем.
На полу валялась фотография Крысы.
— Я убью его, — сказала я себе спокойно и скучно.
Позвонил Вадим.
— Это брат Светланы, — сообщила я ему.
— Брат? — переспросил он ошарашенно.
— Брат, брат! — В моем голосе снова появились
слезы. — Ты ведь ее, наверное, знаешь?
Он промолчал.
— Ага! — закричала я торжествующе. — Знаешь!
Вы сначала спите с кем попало, а потом вас убивают их ублюдочные родственники!
Такие же ублюдочные, как они сами, эти ваши шалавы!
— Хочешь, я приеду?
— Не хочу! Езжай лучше к той девке в баню и посмотри ее
паспорт! Нет ли у нее какого-нибудь братца? Или папы? Или у нее у самой
пистолет в сумочке? Одни твои часы стоят дороже, чем вся ее жизнь! Не боишься?
Он повесил трубку.
Я швырнула телефон об стенку.
Проверила — работает.
Вадим перезвонил через десять минут.
— Надо дать его данные мусорам. Ты узнала адрес? Не
факт, что он живет там, где прописан.
— И что? Мы уже это проходили. На суде водитель
откажется от своих показаний. А кроме водителя — у них ничего нет на него.
Вадим поинтересовался, как его здоровье.
— Нормально уже. Ходит, все двигается, все работает. Но
только ходит он в пределах своей квартиры. Я же не могу дать им роту охраны,
чтобы сопровождать все его семейство по Москве.
— Значит, ты не хочешь? — уточнил Вадим.
— Нет.
Я позвонила водителю.
— Я нашла Вову Крысу, — жестко произнесла я вместо
приветствия.
Казалось, он ждал этого звонка.
— Что я должен делать?
— Ничего. Просто потерпеть еще немного.
— Да я ничего. Вот мама только…
— Совсем чуть-чуть, — пообещала я.
Я возьму у Алекс «осу». Она пробивает насквозь с расстояния
трех шагов.
Я спустилась в столовую. Алекс, как всегда, сидела на диване
с журнальчиком.
— У тебя «оса» с собой? — спросила я небрежно,
заглядывая в заварочный чайник.
— Зеленый с клубникой, только что заварили. С собой.
Я кивнула.
— Оставь мне. И… У тебя сегодня выходной. Алекс
внимательно посмотрела на меня.
— Спасибо… Я только машину хотела отвезти на мойку. Ты
куда-то ездила ночью?
Я что— то промычала и вышла.
Почему— то мне казалось, что я должна одеться во все черное:
черные джинсы, черный свитер, черная куртка и черные кроссовки.
Я сказала Алекс, что помою машину сама.
Она проводила меня тревожным взглядом.
Я ехала по залитой солнцем дороге, и мне было невероятно
обидно. И жалко себя до слез. Потому что все остальные ехали на работу, на
свидания, в рестораны, в гости. По крайней мере, так это выглядело со стороны.
Я чувствовала каждый квадратный миллиметр «осы» в своем
кармане. Каждый квадратный миллиметр давил на меня своей тяжестью. На
светофорах я дотрагивалась до нее рукой.
Я подумала, что мне надо поупражняться в стрельбе.
Пляж на Никольской горе был самым подходящим местом. По
крайней мере, в марте.
НИ ОДНОЙ пустой бутылки в радиусе пятидесяти метров не
оказалось. Я достала из багажника канистру с незамерзающей жидкостью. На всякий
случай вылила жидкость. Соорудила из снега небольшой пьедестал. Поставила
канистру. Заледеневшими пальцами взяла пистолет. Его пухлое брюхо и короткий
ствол удобно разместились в ладони.
Выстрелила.
Руку отбросило назад. Железная пуля пролетела насквозь,
швырнув канистру далеко в сторону, и разнесла в щепки угол деревянной будки, в
которой летом продавали билеты.
