— Зачем? — удивилась Олеся.
— Игорь дочери на шестнадцатилетие машину дарит, а
прав-то у нее нет…
— Девочки, с кем это Оля? — отмахнулась от
Вероники Лена и показала глазами на хозяйку спортивного магазина, любительницу
пластической хирургии.
После последней операции ее груди разъехались в стороны так,
что мешали рукам свободно висеть вдоль туловища Она немножко стала похожа на
штангиста в среднем весе перед выступлением.
Оля была с мужем одной нашей приятельницы.
— Никакой он ей не муж, — возразила Олеся, —
они не расписаны.
— Какая разница! — возмутилась Кира. — У них
же ребенок! Девочки, давайте с ней не поздороваемся!
Мы завели оживленную беседу и, когда Оля проходила мимо
нашего стола, якобы не заметили ее. Одна только Олеся исподтишка ей улыбнулась
и кивнула.
В девять мы засуетились. Через два часа у меня был самолет.
В Индию.
— Я нашла тебе потрясающее место, — сообщила мне
Дудина в пятницу вечером, — «боинг», первый класс, лететь всего шесть
часов, погода отличная — умеренная жара, гостиница великолепная, SPA, и —
недорого. Я слушала с замиранием сердца.
— Индия, — выдохнула Дудина, — визу мне
поставят в понедельник утром. Счастливого пути.
Я боялась летать, и Лена дала мне имован — специальное
лекарство от страха в самолете.
— Правда, его с алкоголем не рекомендуют, —
произнесла она между прочим, — немного действует на память. Можешь одно и
то же рассказывать несколько раз. Но ты же спать будешь?
Лена потянула меня за рукав, потому что я отправилась в зону
VIР. Посадка на мой самолет уже началась.
— VIР тебе никто не заказывал. — Лена тяжело
выговаривала слова и поглядывала на палатку с алкогольными напитками. Мы решили,
что успеем выпить в баре еще по бокалу вина. Потом еще по бокалу.
Когда я шла на посадку, мое имя уже объявляли по
громкоговорителю.
Первый класс был полон.
Мой сосед заказал себе коньяк, даже не дожидаясь взлета.
Я смотрела из иллюминатора на бегущие огоньки взлетной
полосы, и все, связанное с Москвой, становилось далеким и неважным.
Разрешили отстегнуть ремни, и я перевела сиденье в
горизонтальное положение.
— Может быть, коньяк? — предложил мой сосед.
Я подумала секунду и вернула сиденье обратно.
Мы пили коньяк и мило болтали. Я рассказывала ему про Индию
все, что успела прочитать за выходные в путеводителе.
Стюардесса разбудила меня, когда самолет шел на посадку.
— Доброе утро, — сказала я соседу, стараясь не
дышать на него перегаром.
Он кивнул и улыбнулся.
— Очень хочется посмотреть на Индию, — проговорил
он.
— Да. Вы знаете, у них есть очень интересный обычай… —
И я собралась рассказать ему про то, что женщины носят на руке такое количество
браслетов, сколько лет они замужем.
— Знаю. — Он мягко остановил меня. — Эту
историю я слышал вчера семь раз.
Очень кстати стюардесса поставила передо мной поднос с
завтраком.
Мы вышли из самолета.
Воздух Индии наполнен запахом пряностей и авантюр.
Руки стали скользкими уже через секунду от повышенной
влажности.
Аэропорт в Дели был похож на аэропорт Шереметьево в 1988
году. Даже еще и в 1990 году.
На некоторых такси гордо красовалась надпись: Air Condition.
Я выбрала одно из них.
— Вы изменили свой маршрут? — вежливо
поинтересовался мой попутчик. Его звали Костя, но я этого не помнила.
Оказывается, мы с ним останавливались в одной гостинице и
еще вчера договорились добираться туда вместе. Его встречал «мерседес» с
водителем.
По дороге в гостиницу других «мерседесов» я не видела.
Зато на глаза мне попались: слон, вышагивающий по тротуару с
человеком в белоснежном наряде; стайка обезьянок на поводке (неплохая идея для
Киры вместо ее Блонди); абсолютно голый гражданин, прогуливающийся со скучающим
видом; огромное количество нищих в наглаженных брюках и разноцветных сари,
расшитых стразами. В Москве я бы могла пойти в таком на какой-нибудь прием. Еще
были коровы, поджарые и вальяжные, они лежали посередине дороги и делали вид,
что машины им не мешают.
Улицы были чище московских в несколько раз, что меня приятно
удивило. Правда, Костя объяснил мне, что центр Дели сильно отличается от его
окраин. И пообещал взять меня туда на экскурсию.
Гостиница «Oberoi» находилась в стороне от центра и
относилась к разряду resort hotels.
Я разобрала свои вещи и всерьез задумалась о том, чем буду
здесь заниматься. И решила начать с экскурсий по городу.
Я ездила в такси, похожих на наши старые «Волги», и
чувствовала себя женой колонизатора. Индусы обращались со мной почтительно, как
с белым человеком, и на фоне всей остальной экзотики каждый мой день был похож
на приключение.
Иногда я звонила в Москву. Там открылся новый ресторан
«Shatush». И теперь все собирались в нем.
Я ни по кому не скучала. Разве что по маме и по дочери.
Костя все время уезжал то в Джайпур, то в Бомбей. Он
занимался экспортом «Жигулей» в Индию. Однажды, вернувшись из очередной
поездки, он пригласил меня на ужин.
— Будут две индийские принцессы. Но форма одежды —
casual. У тебя хороший английский? — спросил он весело.
На ужин с принцессами я не пошла. Я представила себе, как мы
подружимся: они познакомят меня со своим окружением, мы станем вместе ходить в
рестораны, ездить за город, устраивать вечеринки и праздновать дни рождения.
Словом, делать все то, к чему я привыкла в Москве. И я испугалась. Я ведь
приехала за одиночеством и совсем за другой жизнью.
— Не хочешь — не ходи, — согласился Костя. —
Только зря ты думаешь, что так легко стать подругой индийских принцесс.
Я многозначительно улыбнулась.
В Индии очень много нищих. Но индусы неравнодушны к
комфорту. Поэтому у каждого нищего есть еще более нищий, который ему
прислуживает.
Однажды я забрела на огромную улицу, на которой продавались
гвозди. Одни только гвозди. Но очень много. Это вообще типично для Индии.
Кажется, что в ней всего очень много. Людей, слонов, цветов, всего. И гвоздей.
Рядом с одной из лавок пожилой индус, одетый только в светлые широченные штаны,
брился. Индус выглядел очень бедным. Очень бедно выглядела лавка рядом с ним,
его застиранные штаны, его грязные ноги, его изможденное лицо, его полуржавая опасная
бритва, треснувшее в уголках зеркало, в которое он смотрелся. Зеркало ему
держал другой индус. И его штаны были еще больше застираны, а лицо еще сильней
измождено. На почтительном расстоянии от этой парочки стоял еще один индус,
который держал миску с водой. Трудно себе представить нищего, который был бы
более нищим, чем этот индус. Если только не видеть четвертого, который держал
помазок. Он передавал его тому, кто держал миску, и тот надменно кивал ему
головой. Он макал помазок в воду и, раболепно улыбаясь, протягивал держателю
зеркала. Держатель зеркала не удостаивал своего помощника даже взглядом. Он
преданно заглядывал в глаза тому, кто непосредственно брился. Весь этот процесс
замыкался на бедном калеке, который держал полотенце. Относительная белизна
полотенца подчеркивала черноту лица калеки. Оно было обожжено и покрыто
какими-то струпьями. Я заглянула за спину калеки, ожидая увидеть даже не знаю
что. Но увидела только щенка, лениво развалившегося в грязной луже.
