А правые, накописты, полагают так: все те политические и экономические положения, внутренние и внешние, Сов. России, которые я указал выше, для левых это возможность к активному выступлению, для правых это только возможность для подпольной революционной работы, усилить организацию, укрепить ее и сделать еще более мощной.
Политическое и экономическое положение СССР я описывать не буду, так как Вам посылается общий обзор ЦК о Советской России от 15.II-24 г.
Считая недостаточным одну линию связи, я, Б.В., прошу Вас помочь нам в завязывании связи с Вами через Финляндию. У нас со стороны России все сделано, но связываться с финнами из Москвы мы не хотим, ибо это рискованно, да и трудновато. Вам же, Б.В., это не составит труда устроить через фин. военатташе в Париже. Подробности у А.П., и ему же это дело тоже поручено.
Очень жалею, что не могу с Вами повидаться, так безумно хочется, но, к сожалению, не имею ни одного лишнего дня.
Шлю всем привет и желаю успеха в делах. Жду ответа.
Ваш Леонид.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Теперь должны ехать за границу Федоров и Шешеня. Они повезут письма Павловского Философову и самому Савинкову. То, что письма доставит Шешеня, значительно укрепит их достоверность. А Федоров произведет очередную атаку на Савинкова.
Решение послать за границу Леонида Шешеню было принято после тщательнейшего изучения всех «за» и «против». Все сводилось к одному: изменит Шешеня или нет? В пользу того, что не изменит, была его любовь к жене, которая будет ждать его в Москве, его желание хорошим участием в игре заслужить право на сохранение жизни и, наконец, его понимание, что, если чекисты обнародуют его показания, Савинков сам, не задумываясь, уничтожит его. За то, что он может изменить, говорила вся его темная душа, его темная судьба. Но решение принято: Шешеня едет.
Целые дни Андрей Павлович Федоров разговаривал со своим опасным партнером, уточняя отдельные моменты игры, которую они вместе будут вести за границей. За Федоровым все еще оставалось право в случае чего отменить поездку Шешени — ведь кто-кто, а Федоров в этой ситуации, по существу, вручал ему свою жизнь.
О возможности поездки за границу Шешене сказали неделю назад. Сначала он не поверил. Следующая мысль: «Значит, я буду жить!» Но увы, ее сменила мысль об измене чекистам. Правда, ненадолго — сработало все то, на что чекисты рассчитывали, и Шешеня от этой мысли быстро отказался — в конце концов смерть от руки своих бывших соратников тоже смерть. Тогда он подумал, что Савинков знает или догадывается о его работе на ВЧК и он только и ждет, чтобы заполучить его для расправы.
— Там, за границей, у нас с вами все пополам. И я еду туда не за смертью… — сказал ему Федоров.
— Ехать так ехать, Андрей Павлович, и можете мне поверить — не подведу, — сказал Шешеня и подумал, что смерть за компанию с чекистом — все равно смерть.
Отъезд назначен на следующий день. Накануне Шешеня сказал жене о поездке. Они лежали в постели, свет был погашен. Шешеня ожидал, что Сашу эта новость встревожит, а она обрадовалась. Ведь она догадывалась, что ее муж все еще не верит, что избежал наказания смертью. Недавно он говорил ей, что нынешнюю их жизнь он будто во сне видит…
— Ну видишь? Видишь, как они тебе доверяют? Дурной ты — своей тени боишься, — говорила Саша, заглядывая ему в глаза. — Да если б они тебе не верили, разве дали бы они тебе такую возможность убежать да еще и карьеру на этом сделать?.. — Саша умолкла, с опозданием поняв, что последнее говорить не следовало. Она решила исправить ошибку — обняла мужа, жарко к нему прижалась. — Ты же вернешься ко мне? Да? Ты любишь меня?..
И эти Сашины слова и ее жаркое дыхание были сильней всех других гарантий, что Шешеня действительно вернется…
Федоров и Шешеня встретились с Крикманом в приграничном лесу — он как дух возник перед ними в темноте. Это произвело на Шешеню большое впечатление, он увидел, что дело у чекистов поставлено серьезно. И все же, когда они стали подходить к границе, Федоров заметил, что Шешеня торопливо и меленько крестится.
Границу перешли спокойно. Хозяин хутора сразу признал Федорова и даже вспомнил Шешеню:
— Как же, как же, помню и тебя, вот за этим столом твои начальники желали тебе счастья, — сказал он Шешене, но тому померещилось, что хозяин хутора про счастье говорит с намеком.
— Все под богом ходим, — ответил Шешеня.
— Бог-то бог, да сам не будь плох, — усмехнулся хозяин, и тут уж Шешеня совсем растревожился.
Когда хозяин вышел из комнаты, Федоров сказал:
— Леонид Данилович, как вам не стыдно, вы же офицер, а такого труса празднуете.
Шешеня промолчал, только под висками у него вспухли желваки и щеки покрылись красными пятнами…
Когда в Вильно Федоров и Шешеня вошли в кабинет капитана Секунды, он встал и, протянув руки, пошел им навстречу:
— О, здравствуйте, мои самые лучшие друзья!
Шешеню он по-дружески обнял за плечи.
— Ну, друг дорогой, не зря я желал вам счастья? Я слова на ветер не бросаю! Могу от лица службы, да что там — от лица Польши могу сказать вам большое, большое спасибо!..
Шешеня высвободился из объятий капитана, прошел к столу и уселся в его кресло.
— Смотрите, Андрей Павлович, а Польша-то стала кое-что понимать, — кивнул на капитана Шешеня.
Федоров с удивлением смотрел на своего спутника.
— А вы, пан Шешеня, за моим столом выглядите на полковника, — посмеивался капитан Секунда…
Шешеню точно подменили — он превратился в самоуверенного, самонадеянного и даже хамоватого человека, он и с Федоровым стал разговаривать с нахальной небрежностью.
По дороге в Варшаву Федорову пришлось напомнить Шешене, что по плану операции он должен относиться к нему, Федорову, с подобострастным уважением, а не как к своему денщику.
— Заносит меня что-то… — сказал тот.
— Категорически предлагаю вам держать себя под контролем каждую минуту, — Федоров старался говорить спокойно. — И я для вас — это «ЛД». А «ЛД» для вас — это все, в том числе и доллары, и уважение капитана Секунды, вся ваша карьера, так же как для всех ваших савинковских начальников «ЛД» — это возможность возрождения их из дерьма… — Федоров сказал все это так естественно и убежденно, как мог сказать это подлинный член центрального комитета «ЛД» зарвавшемуся малому чину из савинковцев. Шешеня кивал головой:
— Да, да, конечно, я понимаю…
В этой поездке вся тактика Федорова направлена была на то, чтобы Савинков и его окружение почувствовали, что «ЛД» для них — благо, ниспосланное свыше. В развитие этой тактики Федоров вез савинковцам приятную новость — вместо созданного Фомичевым объединенного комитета по требованию «ЛД» в Москве создан двусторонний руководящий центр и председателем его заочно избран Борис Викторович Савинков. В этой поездке у Федорова одна из главных целей — постфактум согласовать с Савинковым это его избрание и объяснить Савинкову, чем это было вызвано. Он вез ему письмо от лидера «ЛД» Твердова, избранного заместителем Савинкова по двустороннему руководящему центру. Переговоры о слиянии сил НСЗРиС и «ЛД» уже перешли из стадии личной инициативы Федорова, как оппозиционно настроенного члена ЦК, в стадию организованных действий всего ЦК «ЛД», который оказался припертым к стене своими людьми, рвущимися к действию. И руководство «ЛД» не имеет иного выхода, как воспользоваться помощью Савинкова…
