Фомичев подавил облегченный вздох. Шешеня нервно засмеялся и не очень строго сказал:
— Так или иначе, Григорий Сергеевич, этот случай мы будем разбирать. Я вижу в нем прямое нарушение конспирации.
— Ладно, разбирать так разбирать, мы, видать, только за ваши выговоры и работаем, — вдруг злобно огрызнулся Сыроежкин и встал. — Какие будут приказания?
Шешеня помолчал, обдумывая что-то.
— Выходи на улицу, смотри внимательно, — сказал он, — и, если все спокойно, ровно через полчаса пройдись перед нашими окнами и потом на перекрестке у булочной жди господина Фомичева. Отвезешь его на нашу новую дачу. Вечером я привезу туда Павловского… — это уже Фомичеву.
— А где ваша новая дача? — спросил Фомичев.
— Да там же, в Царицыне. Рядом с той, где ты жил… Ну, топай, топай, Серебряков, — распорядился Шешеня.
Оставшись вдвоем с Фомичевым, Шешеня опять пытается узнать, с каким поручением тот прибыл в Москву. Но Фомичев снова просит войти в его положение и ничего не выспрашивать.
Ситуация для чекистов создалась крайне напряженная. У Артузова срочно собралось специальное совещание.
Зафиксированное положение операции к моменту второго приезда в Москву Фомичева И. Т.
Обстоятельства:
1. Фомичев имеет какое-то секретное поручение к Павловскому, и ясно, что оно связано с недоверием Савинкова и с его желанием произвести проверку собственными силами. Это, однако, вовсе не означает, что у Савинкова возникло подозрение, что с Павловским что-то случилось.
2. Единственным выходом для нас является предъявление Фомичеву Павловского в обстоятельствах, снимающих всякие подозрения у Фомичева. Причем необходимо учитывать, что Фомичев будет стремиться получить свидание с Павловским как можно скорее, и каждый день затяжки с нашей стороны — повод для лишних подозрений Фомичева.
3. Фиксируется мнение тт Пиляра и Пузицкого, что Павловский будет дисциплинированно вести игру и вне тюрьмы, но при соответствующем присмотре с нашей стороны. Фомичев может добиваться встречи с Павловским с глазу на глаз, а тогда наш пригляд будет сведен к нулю. Надо будет всячески избежать такой их встречи.
Решение:
1. Создать у Фомичева впечатление, что некоторая затяжка с организацией его встречи с Павловским происходит по вине последнего, который, по-видимому, не придает этой встрече значения и, кроме того, опасается, что она помешает ему осуществить намеченные им планы — последнее время он рвется на юг, где отыскал своих давних боевых друзей, вместе с которыми он хочет организовать какое-то эффектное дело.
2. Ввиду того, что Павловский является членом объединенного руководящего центра (ОРЦ), он не может уехать без разрешения центра. На послезавтра назначается заседание ОРЦ — созывается оно до срока, в связи с якобы поступившим заявлением Павловского, который просит срочно разрешить ему поездку на юг. Заседание будет происходить в присутствии Фомичева. Павловского привезти туда уже после начала заседания, чтобы он не имел возможности уединиться с Фомичевым. Однако сядет Павловский рядом с Фомичевым. С другой стороны у него будет т. Пиляр, которому поручается провести и всю необходимую подготовку Павловского к встрече с Фомичевым и проведение «своего» вопроса на заседании ОРЦ. После заседания следует предоставить Фомичеву иллюзию разговора с Павловским наедине. В случае обнаружения передачи одним из них другому каких-либо сигналов Фомичева более за границу не выпускать. Как поступить с ним в этом случае и какую подложить версию под его исчезновение для Варшавы и Парижа, обсудить особо. Но независимо от этого Павловскому объявить, что Фомичев больше за границу выпущен не будет.
3. Повестка для ОРЦ:
а) Об издании в Москве своей газеты (сообщение без дискуссии).
б) О поездке Павловского на юг.
По первому вопросу докладывает член ЦК «ЛД» и ОРЦ Новицкий (Пузицкий), по второму — сам Павловский. В прениях участвуют, выступая против поездки Павловского, от «ЛД» — Твердов, от НСЗРиС — Шешеня, за поездку выступает от НСЗРиС Серебряков (Сыроежкин), сам Павловский и от «ЛД» — Владимирский (Гендин). Голосование покажет преимущество в один голос за поездку. Шешеня решение опротестует и пригрозит послать Савинкову жалобу на Павловского за партизанщину в поведении. Позиция Фомичева в этом вопросе выяснится по ходу заседания. По всем предположениям и данным он должен быть против поездки Павловского, и, так как он тоже член ОРЦ, он может и проголосовать против. Тогда Павловский должен будет решить сам, ехать или не ехать.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Ночь перед заседанием объединенного руководящего центра Павловский почти не спал. Весь день и вечер накануне прошли в подготовке к этому заседанию — чекисты учили его, как себя вести, что и как говорить, кого поддерживать, кому возражать. Сейчас он должен вытерпеть все! Единственно умная для него тактика — беспрекословное выполнение всех требований чекистов. Только это продлит ему жизнь! А в каждом дне жизни может возникнуть возможность побега. Мысль о побеге не оставляет его. Пиляр знает это и вчера сказал: «Бежать вам некуда, в России мы вас и под землей найдем, а за границей вас ликвидирует контрразведка Савинкова». Но Павловский думает другое: «Если я спасу Савинкова, мне простится все…»
Одному бежать трудно. Нужен сообщник! Фомичев — тупица и трус, как слепой осел, ходит у чекистов на короткой веревке, и вдобавок вот-вот его тоже упрячут за решетку. Фомичев отпадает. А сообщник нужен! В одиночку трудно не то что выскочить из такого капкана, но даже отправить на волю весточку хотя бы в два слова. Павловский думает только об этом, тщательно разбирает возможные варианты побега. Он должен бежать! Побег — это единственный шанс спасти жизнь!
Сегодня его повезут на заседание, небось в легковой. Что, если в самом центре города рвануться из машины, поднять шум, кричать: «Спасите Савинкова!..» Об этом уличном происшествии узнают в каком-нибудь иностранном посольстве, все поймут и примут необходимые меры. Он может тогда сказать, что сделал все, что мог, для спасения Савинкова. Но кому он может это сказать? Покойникам, которые будут лежать рядом с ним в морге?
Погибнуть за вождя… Сколько раз они говорили с Савинковым об этом. Почему-то обычно Савинков сам затевал такие разговоры. Однажды он сказал: «На вас, Серж, я полагаюсь больше, чем на себя, вы храбрее меня». Прощаясь перед этой проклятой поездкой в Москву, Савинков сказал ему: «У красных руки коротки добраться до таких боевиков, как вы…» Легко ему бросаться фразами, сидя в Париже. Но сам он разве не говорил Савинкову, что по его приказу готов с одним наганом идти на большевистский Кремль?..
Павловский резко встал с койки и замер, пораженный пришедшей ему в голову мыслью — в самом деле, зачем Савинков послал его в Москву? Говоря по-военному, он послал его разведать обстановку. Но Савинков сказал ему буквально так: «Я посылаю вас в Москву потому, что у меня нет ни малейшего основания не верить Зекунову, Шешене и представителю «ЛД» Андрею Павловичу Мухину». Значит, у него не было оснований не верить Зекунову, Шешене и Мухину. И все-таки он послал его. И конечно, только с одной целью — еще и еще раз перестраховать свою собственную драгоценную жизнь. Зачем ему прыгать босиком на битое стекло? Пусть первым прыгнет кто-то другой!..
