Я хочу видеть мужчину и женщину:
одного способным к войне,
другую способной к деторождению,
но обоих способными к пляске
головой и ногами.
Ф. Ницше. Так говорил Заратустра
На самом деле это даже не дневник.
Просто ее записи.
В них нет знаменательных дат,
в них нет цифр, показывающих ее вес или
количество потребленных ею калорий.
Зато в них есть ее мысли.
Ее встречи.
Ее жизнь.
Данная книга является художественным произведением, все
действующие лица и события которого вымышлены. Любое сходство с реальными людьми
и событиями случайно.
0
В «GQ» людно и шумно. По пятницам. Сегодня – пятница.
Регина, мой директор по связям с общественностью, приехала
первой и сразу набросилась на официанта:
– А почему такой отвратительный стол? Что, у нас теперь
звезд по углам сажают?
Регина любит путешествовать, но боится летать. Для храбрости
она выпивает в самолете бутылку виски. Если не трансконтинентальный рейс. Из-за
этого у нее проблемы с молодыми людьми. Хотя молодые люди думают, что это у них
проблемы с Региной. Потому что она никак не может определиться: то ли ей
перестать путешествовать, то ли бросить пить?
– Да ладно тебе! – Я ободряюще киваю
официанту. – У них вообще свободных столов не было. Пришлось руководству
звонить.
– Значит, у них нет руководства, – Регина полна
возмущения, – раз нам такой столик дали!
Мы расцеловались.
У Регины всегда в руках еженедельник. По ее представлениям,
именно так должна выглядеть бизнес-леди.
– Молодой человек, – она удивленно поднимает
брови, глядя на официанта, – вы все еще здесь? Шампанское «Laurent-Perrier
Brut», наши вкусы не меняются!
А еще поклонники Регины, все как один, со временем начинали
ревновать Регину ко мне. Запрещали ей со мной общаться, и никакие доводы о том,
что это ее работа, не действовали. Один даже запретил ей читать мою книгу. Она
читала ее урывками, в гараже, по тридцать минут в день. Из них последние две –
в лифте.
Потом она их бросала. Молодых людей. Никто больше года не
продержался.
– Ладно, давай о делах, раз все опаздывают. –
Регина листает еженедельник, контролируя боковым зрением вход в зал, откуда
должен появиться официант с «Laurent-Perrier Brut». По 180 евро бутылка.
– Так, новый журнал, где-то здесь у меня записано, как
называется… – Она шуршит листочками. – Короче, там все: Малахов и всякие
звезды. В общем, все рассказывают про свою первую любовь. А потом репортеры
звонят твоей первой любви и фотографируют ее: дескать, вот что с ней стало.
– Это обязательно? – интересуюсь я, вспоминая
симпатичного семнадцатилетнего студента, из-за которого я вроде бы хотела
покончить жизнь самоубийством. Не то чтобы отравиться. Или повеситься. А так –
умереть самой по себе, легко и естественно, и за несколько минут до смерти
простить его. Роняя слезу на его дрожащую руку.
Самопроизвольная смерть не наступила, но зато я дала себе
судьбоносное обещание: мстить всем мужчинам. Они в меня влюблялись, и я их
бросала. Оказалось, что влюбить мужчину в себя несложно – надо просто каждую
минуту помнить, что ты его бросишь.
– Что-нибудь придумаем, – обещаю я. – С
первой любовью.
Принесли шампанское.
– Еще тебя приглашают в Питер, «Пятый канал»,
оплачивают тебе дорогу, гостиницу, все как обычно.
– Не, Питеру отказать.
– Но они так просили!.. Ну, что? Добрый вечер?
Мы звонко чокаемся.
– Закажете что-нибудь или будете всех остальных
ждать? – поинтересовался официант.
– Да мы уже, собственно, все заказали. Вы далеко не
уходите только! – распорядилась Регина, кивая на ведерко с шампанским.
С мотоциклетным шлемом в руке появляется Марина Сми. Это
сокращенное от Смирнова. Сценический псевдоним. Она живет с продюсером. Только
об этом никто не знает. Потому что официально продюсер живет со своей бывшей
женой, певицей Василисой.
У Марины длинные рыжие волосы и черный блестящий мотоцикл.
Когда она приезжала на наши девичники, мы с завистью глядели на ее роскошную
рокерскую курточку и шлем, который она небрежно роняла на диван рядом с собой.
Мы восхищались шлемом и курткой до тех пор, пока однажды, выпив виски с
яблочным соком, она не рассказала нам о том, что мужики, оказывается, «на эту
фигню не ведутся».
– Я раньше тоже думала: так сексуально! – она
вздохнула и грустно улыбнулась. – Но для них лучше юбки покороче и сиськи
побольше…
Теперь мы ее дразним. Спрашиваем, не ложится ли она спать в
шлеме (удобно, если используешь бигуди) и снимает ли она его в кабинете у
гинеколога?..
– Ну и столик у нас, – разочарованно протянула
Марина Сми, целуя нас с Региной по очереди. – Может, пересядем?
– Других нет, – объясняю я. – Хорошо хоть
этот дали.
– Еще бы не дали! Звездам-то!
– А чего ты шлем в раздевалке не оставила? –
ерничает Регина.
– Да он вроде не мешает… Шампанское пьем?
– Вам меню нужно? – Официант поставил на стол
корзину с хлебом.
– Да вы что? Какое меню? – возмутилась Марина
Сми. – Вы посмотрите на нас! И ответьте: нужно нам меню? И хлеб заберите,
пожалуйста.
– Ну, может, салатик, – упрямо предложил официант.
– Нет! – категорично заявила Марина. –
Спасибо!
– Тогда, может, десерт? – не унимался официант.
– Да что же это такое? – возмутилась Марина и
положила руку на шлем так, как кладут ее в храмах на священную Книгу. –
Просто маньяк какой-то, от кулинарии!
Здороваясь почти со всеми в ресторане, причем одновременно,
к нашему столику пробиралась Катя.
Ее знала вся Москва. Она уже давно жила на свете. И, судя по
ее комплекции, много за свою жизнь съела. Но при этом всегда была на диете. Так
считалось. И ее подруги были обязаны сообщать ей о том, что диета помогает:
Катя худеет. Если, конечно, хотели оставаться ее подругами.
– Привет, красавица! Ничего себе, какая талия!
Если бы Марина этого не сказала, Катя не села бы с ней
рядом.
– А получше столика не было?
Мы дружно уверили ее, что нет.
– Красотка! – я поцеловала Катю и расправила
кружево на ее плече.
