Разрыв был ярок и стремителен.
Как и все предыдущие ее разрывы.
– Не знаю. Но он мне очень нравится. – Регина
листала меню.
– С подружками пока не запрещает общаться? –
поинтересовалась я.
Регина развелась с мужем года четыре назад.
С мужем они тоже прожили недолго, даже детей не успели
завести.
Бывший муж ей помогал. Материально. Потому что Регина
никогда не работала. Потому что ничего не умела.
Она закончила библиотечный факультет Института культуры.
Она говорила, что после того, как снова выйдет замуж и родит
ребенка, она станет основателем общественной библиотеки. Как меценатка Варвара
Алексеевна Морозова. Или как Путин теперь – в Питере.
Регина заказала буратто с помидорами и вино «Barolo
Zonchera» от Ceretto. Регина была гурманкой. Она говорила, что вкусно есть и не
пить при этом хорошее вино – значит предаваться греху чревоугодия. А так – это
удовольствие чисто эстетическое.
– Может, винишка? Я, правда, за рулем…
– Не могу. У меня сейчас встреча с читателями.
Небольшой стол в книжном магазине, микрофон, читатели.
Я подписываю книжки.
Помню, как несколько лет тому назад секретарша Никаса
Сафронова написала на его книге «От всей души…», а Никое размашисто расписался.
Я заглядываю людям в глаза, я спрашиваю, кем им приходится
Василий Петрович, которому я подписываю книгу, я пробую писать что-то личное,
что-то теплое и душевное.
«Снежанне – обладательнице такого необыкновенного имени»,
«Оленька! У вас такие красивые глаза! Любви!», «Петя, почаще улыбайтесь!»…
Одновременно отвечаю на вопросы.
– Вы, наверное, теперь в депутаты будете баллотироваться? –
спрашивает женщина с историческим начесом. Не пойму: с надеждой или с
укором? – Ну как, будете? – повторяет она. Я заметила: большинству
людей нравится говорить в микрофон.
И я в этом большинстве. Громко, на весь магазин декламирую
Хлебникова:
– Мне гораздо приятнее
Смотреть на звезды,
Чем подписывать
Смертный приговор!
Какая-то маленькая, в сером пальтишке женщина протянула мне
тетрадный листок. Я расписалась «Всяческих Вам Улыбочек!».
– Напишите Анне Маныг! Люди! – Она обернулась
назад. – На наши деньги, которые мы платим в виде налогов, ежегодно,
варварски уничтожаются бездомные кошки и собаки! Наш народ… – охрана магазина
пробивалась через очередь людей, ожидающих автографа, – …всегда отличала
способность сопереживать… – Двое мужчин в форме цвета хаки взяли женщину под
руки. – …Я спасаю собак на улице! – Она вырывалась, ее тащили к
выходу. – …Дайте мне оставить свои стихи! – Она упала на пол, ее
подхватили, она размахивала белой папкой с зелеными шнурками. Кто-то из очереди
поднял эту папку, через молодого человека в очках ее передали мне. Я завязала
зеленые тесемочки.
Женщину увели.
– Подпишите Люсе, это моя невеста. Она вас очень любит.
Я улыбнулась ямочкам на его щеках. «Люсе, у которой такой
милый молодой человек. Любви!»
Позвонила ему из машины.
– О! Привет, привет!
– Привет. Хотела тебе анекдот рассказать, очень
смешной…
– Давай! Анекдот так анекдот, не вопрос
– Я его забыла…
– Тоже смешно. Ты где?
Я была на Лубянке, он – на набережной. Уже через десять
минут он пересел в мою машину.
– А что, если нам поесть рыбы? – предложил он,
оглядываясь в моем салоне. Розовые мишки на присоске не висели на моих окнах, и
даже дезодорант-елочка не болтался на зеркале.
Он удовлетворенно улыбнулся, только когда заметил фиолетовые
туфли на заднем сиденье. Они валялись каблуками в разные стороны как раз рядом
с белой папкой. С зелеными тесемками.
Он позвонил в «Паризьен».
Все зарезервировано.
– Я попробую через справочную.
Набрала 101-2222. Они там меня знали. Даже номер телефона не
переспрашивали. Удобно.
– Девушка, пожалуйста, – попросила я, –
скажите им, что прямо очень, очень есть хочется! А вкусно – только у них.
– Сейчас перезвоню. На сколько человек?
– На двоих.
Она перезвонила через минуту.
– Они нашли маленький столик на двоих в центре
зала, – гордо сообщила я Александру.
– А что, раньше его не было видно?
Мы заказали черную треску и бутылку «Тегге di Franciacorta
Chardonnay» 2003 года от Cardel Bosco.
– Ну, что случилось? – Александр ласково посмотрел
на меня и снова стал Пухом.
– Все смотрят, – вздохнула я.
– Что?
– Ну, все смотрят. Вон, даже официант стоит и пялится
на меня.
– А ты не обращай внимания.
Как же не обращать внимание, если я жую, а меня все
разглядывают? Я, даже когда маленькая была, ненавидела, когда на меня смотрели.
Знаешь, как это: «Ой, посмотрите, какие у нее миленькие косички!» Я готова была
сквозь землю провалиться!
– А ты на меня смотри, а не по сторонам.
– А у тебя такое было? Ты ведь звезда телевидения?
– Было…
– И как ты? Тебя это раздражало?
– Когда девушки смотрели?
– Ну, да, тебе-то что…
– Шучу. Представь себе, что мы – одни. Во всем
ресторане. Представила?
– Вроде да.
– И как?
– Романтично.
– И не отводи от меня взгляда.
– Как будто я перед этим официантом притворяюсь.
– Да улыбнись ты ему уже!
Улыбнулась.
Подействовало.
Мы остались одни.
Мы говорили обо мне. И мне это нравилось. Он обращал
внимание на мелочи. Оказывается, у меня изящный поворот головы (кто скажет, что
это – мелочь?) и у меня длинные пальцы. Не играла ли я в детстве на фоно? Нет.
А он играл. А чем он сейчас занимается? Он? Да так, ничем… Он заметил, что,
когда я уставшая, я всегда подбираю волосы в хвост. Неужели? Не замечала. Он
совсем не хочет говорить о себе. А не работать? Не скучно? Скучно работать так,
как ему предлагают. Неужели нет ни одного интересного проекта? Он же
профессионал? Ну… есть одно… Только не Москва. Краснодарский край.. Его
приглашают туда, поднять местное телевидение…
– Но это же здорово? – спрашиваю я.
