Из кухни, которая отделялась от гостиной открытой аркой,
донеслось громыхание падающих кастрюль.
– Мой сынуля проснулся, – сказала Чернова и
выразительно посмотрела на свои часы. Золото отлично смотрелось на ее смуглой
руке.
Во дворе зажгли фонари.
– Где твои подружки были в это время? – Сан Саныч
положил в кофе четвертую ложку сахара.
– Ты не размешиваешь? – поинтересовалась Чернова.
– А при чем тут мои подружки?
– Не знаю, может быть, и при чем. – Он
демонстративно позвякивал ложечкой в чашке. – Мне надо перед шефом
отчитаться, что дело твое закрыто.
– Да, да, – кивнула Чернова. – Сергей
Александрович не очень доволен тем, как развиваются события.
В разговоре с сотрудниками своего мужа Чернова всегда
называла его по имени-отчеству.
– Катька пила где-то… – вспоминала я.
– Пила! – подхватил Сан Саныч. – А в каком
районе?
– Не знаю.
– Я думаю, надо искать среди девиц. И не обязательно, что
они должны быть какими-то неуспешными… Вообще не важно. Она может казаться
королевой и при этом так тебе завидовать! А в глаза улыбаться.
– Катя не кажется королевой, – вздохнула я, –
а после развода и успешной тоже.
– Вот! – обрадовался Сан Саныч. – Кто был
никем, тот станет кем угодно!
– Только не Катя, – вступилась за подругу Чернова.
– Ну, это уже не просто подозрительность, а панофобия –
боязнь всего на свете, – мрачно констатировала я.
– И не Марина Сми. Конфеты будете?
– Не ем сладкого, – отказался Сан Саныч.
– Не, не Марина, – согласилась я.
– Девушки, ну вот откуда вы знаете?! Кстати, у нее
ребенок есть? Там ведь должен быть ребенок.
– Ты что, думаешь, Катя заставляла свою дочку звонить
мне с угрозами? Да я бы ее узнала!
– А Регина? – интересуется Сан Саныч.
– Ну, она, конечно, сумасшедшая, но… – вздыхаю я.
– Но не шизофреничка! – резюмирует Чернова.
Я снова лежала дома перед телевизором и делила своих
знакомых на овощи и фрукты.
Вот, например, Регина – чистый фрукт. Да еще экзотический
какой-то.
Марина Сми… Тоже фрукт. Какой-нибудь такой, про который
думаешь: наверное, овощ. А оказывается, фрукт.
Катя. Овощ.
Я вспомнила Катю и улыбнулась. Нет, какой овощ! Катя – тот
еще фрукт!
Меня окружают одни фрукты. О чем это говорит? Никакой я не
овощ.
Протяжной испанской песней зазвонил мой телефон.
Алик.
– Я в Канкуне! – кричал Алик. – Потрясающе! Я
задержусь тут на пару дней!
– Тебя яхта не дождется!
– Всего пару дней!
– Алик! У тебя ностомания, – вздохнула я.
– Что? – не понял Алик.
– Ностомания. Навязчивое желание возвращения на родину.
А еще аэрофобия. Боязнь самолетов.
– Ты никуда не летишь в ближайшее время? –
обиделся мой лучший друг.
Людям нужно объяснять, чем они больны?
– Регина?
– Да, моя дорогая. Как ты?
– А как я? – Наверное, в моем голосе было
раздражение.
– Мне кажется, ты переработала. В последнее время ты
какая-то нервная.
– Нормальная. Какие у нас дела? К Антону приехал
доктор.
– Ты имеешь в виду журналистов?
– Ну, да! – раздражаюсь я еще больше.
– Так… Да ты знаешь, какое-то затишье…
– Назначь мне съемку. Я могу завтра.
– Завтра? А у меня ничего нет… Радио вот только. Они
уже давно добиваются…
– Я посмотрел Антона, – сказал доктор.
Я встала с дивана, приветливо улыбаясь доктору и договаривая
с Региной.
– Интервью нет?
Доктор нетерпеливо улыбается мне.
– Нет, – радуется Регина, – можешь отдыхать!
– Что, совсем ничего нет? – не верю я.
– Ну да… – в трубке шуршание тетрадки, – колонку
напиши. Помнишь тему. «Как пережить развод и…
– Помню. Пока.
– Абсолютно здоровый ребенок, – говорит
доктор. – А по утрам у детей бывает кашель. Я уже говорил это вашей няне.
А она все паникует.
Доктор уехал, столкнувшись в дверях с Ирой. Я помахала рукой
маме и Антону. Мама – фрукт.
Еду на Пречистенку, в «Персонал-Бутик» – агентство, которое
всегда подбирает мне нянь.
– Что? – пугается хозяйка агентства. У нее улыбка
как у кошки. Кошки улыбаются глазами.
– Хочу поменять.
– А что случилось?
– Да она какая-то ни рыба ни мясо, знаешь… овощ прям!
Точно – овощ.
– Подождешь немного? – улыбается хозяйка.
Глазами. – А то у меня сейчас фрукт один приедет. Такой фрукт!..
Зашел полный кудрявый мужчина с выражением лица то ли
лукавым, то ли детским. Он держал за руку маленького мальчика. Кудрявого, с
большими и очень серьезными глазами.
Мы поздоровались. Вежливо.
По одной стали заходить потенциальные няни.
Мужчина листал «Hello!». С моей фотографией на обложке.
Няни рассказывали о себе.
Ребенок задавал им вопросы.
– А вы что на обед готовите? – спрашивал он у
очередной соискательницы.
– Да что хочешь… – терялась няня.
– А если я ничего не хочу?
– Ну… – няня смущенно улыбалась, ребенок отрицательно
качал головой.
Заходила следующая. Позвонил мой муж.
– Что случилось с Антоном? – спросил он. –
Почему он не пошел в садик?
– А ты откуда знаешь? – Я уселась, поджав ноги, в
уютное кресло в коридоре. Напротив, почти живой очередью, трепетали няни.
Я приметила одну. В черных туфлях на каблуке. Остальные были
в сапогах. Она принесла с собой на собеседование сменную обувь.
– Доктор позвонил! – ответил мой муж.
– Вот знаешь, что у тебя? – спросила я. – У
тебя пениафобия. Вот ты всю жизнь боялся потерять деньги и поэтому теперь
потерял их!
Надо же, сколько названий я запомнила!
– С чего ты взяла, что я их всю жизнь потерять
боялся? – ледяным голосом поинтересовался мой бывший муж.
