От него.
Я взялась за стул, чтобы не взлететь от счастья.
– Ну что? – вроде бы спросила я.
– Ничего, – сказал охранник разочарованно,
аккуратно разложил конверт так, словно хотел сделать из него кораблик. –
Ничего… Ни спор сибирской язвы. Ни яда, ничего…
Я выхватила из его рук продолговатый листок.
Обычное приглашение. Я получаю таких десятки в день. Вернее,
моя мама.
– Его передали вместе с коробкой, – сказал
охранник и повез Антона в сад. Тот успел откусить крокодилу нос.
Сегодня. Ежегодное мероприятие «Ice & Fire». Все
приходят в шубах. И показ шуб.
Я прижала приглашение к себе так, словно только что родила
его.
Несколько строчек с датой и дресс-кодом я перечитала десятки
раз.
Я буду там самая красивая. Я надену свою лучшую шубу.
– У-у-уже и н-н-не чаяла вас у-у-увидеть! –
сказала Графиня Вишенка, встречая меня на пороге своего кабинета. –
В-в-великолепная ш-ш-шуба! F-F-Fe-Fendi?
– Надеюсь купить себе еще парочку после того, как мы
подпишем договор, – улыбнулась я.
– Н-н-непременно п-п-подпишем! – она взмахнула
руками так, словно оттуда должны были посыпаться косточки, как в русской
народной сказке. И превратиться потом в деньги.
Мы назначили подписание договора на конец недели.
Миллион мне дадут наличными.
– Это уже после уплаты налогов? – уточнила я.
– Н-н-но, п-п-позвольте… Н-н-налоги будете
вы-вы-выплачивать вы са-са-сами…
– Нет. – Я покачала головой и сказала твердо: – Я
хочу миллион долларов чистыми. После всех выплат.
Графиня Вишенка пытливо разглядывала мое лицо.
– А-а-а в-вы уже пишете с-с-следующую книгу?
– Пишу, – соврала я.
– О-о-о чем? Мо-мо-можно поинтересоваться?
– Такая чернуха, в стиле современных фильмов про
криминал.
– Хо-хо-хорошо! – Она радостно потерла ладошки,
как будто высекала огонь. А высекла шестьдесят тысяч. – Я у-у-увеличу
сумму го-го-гонорара на 6%. В-в-вы ведь и-и-используете о-о-облегченное на-на-налогообложение?
– Наверное, да. Я поговорю с юристом.
– И-и-и там б-б-будет с-с-секс, п-п-проституция и так
д-д-далее? – улыбалась моя будущая издательница.
– И наркотики, – радостно подтвердила я. – И
инцест.
– Ши-ши-шикарно! А мо-мо-может быть, д-д-даже н-н-немного
про К-к-ксюшу С-с-собчак? – неуверенно предложила она.
– Довольно много, – пообещала я, и она
окончательно приободрилась.
11
Гости «Ice & Fire» уже съезжались к особняку на
Басманной – бывшему клубу детей железнодорожников.
Роскошные меховые пальто, смешные муфты, пушистые рукавицы,
затейливые шапки, высокомерные лица счастливых обладательниц.
Я забыла пригласительный дома, на кухне.
– Ну что вы, – протянула девушка на входе и
улыбнулась. – Проходите, пожалуйста, мы вас и без пригласительного знаем…
Александр стоял в конце длинной аллеи и смотрел на меня.
Журналисты и фотографы толкались с обеих ее сторон,
выкрикивали мое имя. Они кричали все громче, все яростнее и остервенелее.
Я не поворачивалась к объективам. Я смотрела ему в глаза. С
каждым шагом я все глубже погружалась в них.
– Моя дочь не замечает меня! – вдруг услышала я
сзади голос своей мамы.
Она размахивала пригласительным и поощрительно кивала
фотографам.
Она надела мою шубу из рыжей лисы.
– Это ваша дочь? – загалдели журналисты.
Мама неожиданно резво взяла меня под руку и повернула к
камерам.
– Пожалуйста, сюда. Журнал «Glamour».
– Пожалуйста, для ««ОК!».
– Пожалуйста, для «Hello!».
Я пыталась не отрывать взгляда от Александра Мама крутила
меня перед камерами, я даже по привычке улыбалась.
Мама посылала воздушные поцелуи и кокетливо морщила носик. И
хохотала.
Она исчезла в толпе так же неожиданно, как и появилась.
Он протянул мне бокал с шампанским.
Никто не хотел первым нарушать молчание Мы чокнулись. Но не
сделали ни глотка.
Мимо проходили люди, здоровались со мной, я молча им кивала
и улыбалась.
Он взял меня за руку, и я покорно засеменила за ним, путаясь
в фалдах своей длинной шубы.
Он поцеловал меня за сугробом.
– Привет, – сказала я, и мне показалось, что это
было первое слово в моей жизни.
– Привет, – прошептал он, склонившись совсем
близко к моему лицу.
– Есть хочешь? – почему-то спросила я.
– Хочу.
И он снова потащил меня за руку.
В роскошной шубе в пол, модный и ироничный, Андрей Фомин
приветствовал гостей. У него всегда немного загадочный вид, как будто он знает
что-то такое, чего не знает никто. Причем, может быть, даже про тебя.
– Дочь, положи мне рыбу, – услышала я мамин голос
и удивленно обернулась: она никогда не называла меня «дочь».
– Рыбу? – переспросила я, принимая из ее рук
тарелку. Моя мама многозначительно смотрела на Александра.
– Давайте я за вами поухаживаю, – предложил он, и
мама удовлетворенно кивнула.
Они завели беседу о телевидении. Я никогда не знала, что моя
мама в курсе рекламных долей ведущих каналов.
Они обсудили «ТНТ». Потом «Первый». Наконец мама заговорила
о том канале, с которого ушел Александр.
– Ни одного успешного проекта! – заявила моя
мама. – Одни провалы, с тех пор как вы перестали там работать!
– Спасибо, – улыбнулся Александр. Равнодушно.
И мама перевела разговор на детей. Ее историям про то, какой
я была милой девочкой в детстве, не было конца.
Александр заинтересованно расспрашивал о подробностях.
Я с ужасом представляла себе, как она сейчас достанет из
складок пушистой шубы семейный альбом.
Я извинилась перед ними и сказала, что мне нужно позвонить.
Сан Санычу.
Потому что тот же молодой человек, что был с гвоздикой на
встрече с читателями, теперь стоял рядом с нами здесь.
– Ты уверена, что тот же? – уточнил Сан Саныч.
– Ну, конечно, уверена.
– Может, просто тусовщик какой-то?
