– Может, в какую-нибудь компанию попал, может, долги?
– Какие долги? Он отцову карту катает, уже до дыр стер!
– Но с ним все нормально будет?
– Нормально.
– Он в ЦКБ?
– Через два дня, сказали, выпустят.
Позвонила Лялька.
Она уже паркуется. Это значит, что минут через 15 она
выезжает с презентации. Минут через 40 будет здесь.
У тапера закончился перерыв.
– Слушайте! – Регина увлечена поисками Катиной
роковой журналистки. – У меня есть одна тетка с телевидения, я ее всегда
выручаю…
– Это как? – интересуюсь я.
Ну, сейчас же модно всякие гламурные истории рассказывать, и
им постоянно нужны сумасшедшие героини с Рублевки… ну, там, кого муж бросил или
кто сама раньше секретаршей была…
– Понятно, понятно, – Катя в нетерпении, – мы
смотрим телевизор!
– Ну, и она как бы моя должница. По крайней мере, она
сама так все время говорит…
– И что?
– Я могу попросить ее насчет этой фотографии Катькиной,
только поздно уже…
– Успокойся! – умоляет Марина.
– Звони! Уроем журналюгу! – орет Катя.
Приехала Лялька. В леопардовой юбке, с белокурыми локонами и
новым кольцом на пальце.
– Ничего себе! – восхищается Марина Сми.
– Неплохо, неплохо, – одобряет Катя.
– Что пьете? Шампанское? – Лялька садится за стол,
посылая всем вокруг воздушные поцелуи. Кивает Черновой: – У тебя все нормально?
– Все нормально, – Чернова кивает в ответ и
смотрит на часы.
– А почему у нас стол такой ужасный? – возмущается
Лялька. – Вы что, ничего не едите? А где официанты?
– Мы после шести не едим! – обижается Катя. –
Только пьем. Хотя, если бы у нас были такие сиськи™ – она косится на
Ляльку, – мы бы и не пили.
– У вас вообще можно поесть? – Ляля обворожительно
улыбается официанту.
– Конечно! – радуется он.
– Мне, пожалуйста, молодые артишоки, фаршированные
креветками и крабовым мясом, – без запинки заказывает Лялька, – и
вино, а то я шампанское не хочу…
– Я от него пердю!.. – в тон ей ерничает Катя.
– Мне, пожалуйста, бутылочку «Benefizio Pomino Bianco
Doc» 2004 года. Выпьете со мной вина? Девочки? От Marchesi De'Frescobaldi?
Потрясающее. Я в это «GQ» вообще только из-за него приезжаю, и недорого,
кстати.
Когда Лялька произносила что-нибудь, кроме названий блюд или
алкоголя, язык ее уже заметно заплетался.
– Ой! Подружка моя! – Лялькин вопль адресован
входящей в зал Оксане Робски.
Робски тоже писатель. Считается, что мы коллеги. А я думаю,
она мне подражает. Поэтому мы не здороваемся.
Лялька целуется с Робски. Робски улыбается Черновой.
Я поняла, почему не злословлю. Наверное, я просто не люблю
людей.
– Что новенького? – спрашивает Лялька. – Я
слышала, ты духи хочешь делать?
– Ну, да, «Casual». – Робски улыбается в 34
зуба. – А на рекламе будет блондинка – может быть, даже ты – в машине в
моей, «Bently», эротично душится «Casual» и жмет на газ, врезаясь на дикой
скорости в кирпичную стену. Гламурно?
– Гламурно, – соглашается Лялька. – Думаешь,
кто-нибудь купит?
– Конечно, купит.
– С такой рекламой… в стенку… Мне кажется, везде должен
быть Hollywood ending.
– Да ладно тебе, я шучу!
Уходя, Робски кивает мне.
– До свидания, – я тоже улыбаюсь. В 32 зуба.
– Я поехала. – Чернова опять смотрит на часы и
встает. – Там мой муж один.
Я тоже встаю и иду за ней к выходу. На улице Чернова плачет.
– Такое пережила! – шепчет она.
– Ну, все… все! Теперь все будет хорошо. – Я
прижимаюсь к ее шубе и дрожу то ли от холода, то ли от собственного бессилия.
Потому что не знаю тех слов, от которых ей стало бы легче.
– Там отец вообще с ума сошел! – всхлипывает
Чернова. – Думает, это все из-за того, что Сережа в Россию вернулся.»
– Да ладно, влюбляются везде, а у него сейчас возраст
такой… опасный. Но теперь все позади.
Охранники бережно усаживают Чернову в новенький «BMW».
Я возвращаюсь в ресторан и полчаса грею руки под струей
горячей воды в туалетной комнате.
Две девушки у зеркала красят губы и обсуждают нового
знакомого.
– Олигарх, оказывается! – облизывается одна,
пробуя языком помаду.
– Слушай, сейчас столько этих олигархов
развелось! – вторая достает пудру. – Смотришь: лох лохом, а
оказывается – олигарх!
Выхожу в зал. Посередине между столиками стоят Ульяна
Цейтлина и девушка-брюнетка в светлом брючном костюме.
Ульяна одета не по погоде красиво. Точнее – раздета. Она
близоруко – хотя все вокруг думают, надменно – оглядывает битком набитый зал.
Лицо ее спутницы кажется мне знакомым. Волнистые каштановые
волосы девушки заплетены в косу, которая заканчивается там, где начинаются
ноги. Ее ноги. У всех остальных на этом месте талия.
– Как дела? – обращаюсь к девушке с косой.
– Хорошо, – в голосе девушки столько энтузиазма,
что даже Ульяна перевела на нее свой рассеянный взгляд. – Выхожу замуж.
Свадьба будет на юге Франции. Мы арендуем виллу Ротшильда.
– Поздравляю, – мило улыбаюсь в ответ и спрашиваю
Ульяну, что новенького в ее жизни?
– Книжку думаю написать, – Ульяна растягивает
слова, не отрывая глаз от косы будущей невесты, – под названием «Мои
любимые брюнетки».
– Здорово, – не теряется девушка с косой, глядя в
спину удаляющейся Ульяне.
– Красивый костюм, – хвалю девушкин наряд и
улыбаюсь ободряюще, так и не вспомнив ее имени.
– Да. Спасибо. – Она уже не смотрит вслед Ульяне, а
довольно улыбается. – Между прочим, «Снежная Королева». Представляешь?
Представляю.
Разворачиваюсь и иду к своему столику, оставив ее посередине
зала. Наедине с ее свадьбой, косой и «Снежной Королевой».
Возвращаюсь за столик.
Ляльке принесли вино и артишоки. Регина с Мариной Сми по
очереди примеряют новое Лялькино кольцо.
– Девочки! – назидательно вещает Лялька. –
Надо пить вино. От него трезвый ум и ясные мысли.
– Лично я предпочитаю трезвые мысли, – возражает
Катя. – Кстати, вот одна из них: мы давно не пили за нашу подругу, а она
все-таки уезжает!
