Атаман выхватил пистоль.
— Только тронься с места, Хэл, и тогда погибнешь ты — на месте!
— Государь!
— Я не шучу, Хэл! Если я погибну, то я это заслужу! У меня есть наследник. Я видел его. Я знаю, что он — герой, и если я погибну, я погибну без сожаления!
Хэл с горечью глянул на атамана и воскликнул:
— Если так, государь, то вы — глупец! Неужели вы таились так долго только ради того, чтобы принять мученическую гибель? Государь, подумайте о Джемэни! Подумайте о своем сыне!
— Хэл, ведь я попросил тебя, не называй меня государем! И его не называй моим сыном! Старый друг, я доверяю тебе более чем кому бы то ни было. Но если ты изменишь мне и откроешь эту тайну, то между нами все будет кончено. Слушай меня. Слушай меня внимательно. Я даю тебе клятву. Я ни слова не скажу Джемэни о том, что он — мой сын, до тех пор, пока в этой империи, наконец, не воцарится свобода, пока не будет свергнут мой брат-узурпатор. Только тогда все увидят меня в моем истинном обличье, и я снова стану его императорским величеством, королем Эджардом Алым!
Позади зензанских линий даже воздух кажется раскаленным. Долгие дни и ночи войско добиралось до Рэкса, и сердца зензанцев стучали в такт с боем аранских боевых барабанов и пели вместе с пронзительными деркольдскими флейтами. Только теперь, во тьме ночи перед предстоящим боем, в лагере Орвика наступила тишина. Тишина, но не покой, не сон. Тишина напряженного ожидания. Орвик, благословенный принц, наследник зензанского престола, намерен обратиться с речью к пятидесятитысячному войску, собравшемуся под его знамена. Высокий помост окружен горящими факелами. Сквозь тучи светит полная луна. Пятьдесят тысяч пар глаз устремлены на истинного правителя страны, одетого в королевскую зеленую мантию. Зеленый цвет означает, что принц верен своей стране, своему народу. На голове у принца золотая корона. В руке он сжимает золоченый меч, голос его полон страсти.
— Люди мои, — говорит Орвик. — Наша судьба должна, наконец, решиться. Слишком долго мое королевство томилось под тяжким игом короля-захватчика. Эджландец Эджард Синий сместил с престола своего брата, законного властителя страны. Этого ему оказалось мало, он отнял у меня мое королевство. Я пришел для того, чтобы вернуть себе то, что принадлежит мне по праву! Люди мои, вы — самое могущественное войско в истории Зензана! Вы собрались из самых дальних уголков страны — из далеких степей Деркольда, с гор Ана-Зензана, со скалистых берегов Антиоса. Все вы проделали долгий путь для того, чтобы сегодня оказаться здесь. Вы страдали. Вы многое претерпели. Многие из вас голодны. Многим из вас холодно. Мне бы очень хотелось, чтобы вы все были одеты в зеленые мундиры. Увы, на многих из вас — только жалкие лохмотья. Как мне хотелось бы, чтобы у всех вас были лошади, ружья, мушкеты. Увы, большинство из вас вооружено только вилами, серпами да мотыгами, которыми вы трудились на полях, которые теперь брошены, да молотами, которыми вы стучали в кузницах, печи в которых успели остыть.
Но, люди мои, послушайте, что я скажу вам. Наше дело правое, на нашей стороне — богиня Виана. И еще я скажу вам: если есть среди вас кто-то, кто не готов драться на моей стороне, пусть нынче ночью явится ко мне в шатер, и я дам тому мешочек с золотыми монетами. Ибо для короля, который ведет людей в бой насильно, не может быть победы, хоть и падут все его враги до единого. Разве решусь я пасть в бою рядом с теми, кто не верен моему делу?
Но это еще не все. Принц Орвик говорит о том, что завтра — празднество в честь жрицы Хары, самый священный из праздников былого зензанского календаря, который ныне заменен календарем завоевателей. Орвик обещает своим людям, что после победы древний календарь будет восстановлен и те, кто выстоит в бою, будут завтра праздновать победу на пиру в честь Хары. Орвик говорит о том, что потом, в преддверии этого дня, его сердце всегда будет биться с волнением, что он будет смотреть на свои раны и говорить о том, что получил их в день Хары. Орвик говорит о том, что этого дня никто никогда не забудет, что его будут помнить до скончания времен как день славы зензанцев, что он сам никогда не забудет никого из тех, кто сражался с ним плечом к плечу.
О да, он говорит еще долго, но слышат его слова отчетливо только те, кто стоит в первых рядах, ближе к помосту. До остальных ветер доносит только обрывки фраз. Но они с восторгом смотрят на золотую корону, на меч, а потом ахают при виде золотых доспехов, когда король сбрасывает зеленую мантию.
Орвик, величественный при свете факелов и луны, поднимает меч над головой, а потом быстро сходит с помоста и возвращается в свой шатер в сопровождении адъютантов.
— Ох! — простонал Крам.
— Не так туго! — пискнул Морвен.
— Не капризничайте! — округлил глаза Джем. — Вы как бы пленные!
— Как бы! Поэтому вовсе не обязательно связывать нам руки так туго!
— И не пойму я, зачем лошадей нам тут бросать, — проворчал Крам.
Тут глаза округлил Морвен.
— Крам, честное слово! Мы же пленные!
— Пленные, всю дорогу мы пленные! Что, нельзя просто руки связать, что ли?
— Но ведь это будет не слишком убедительно, правда? Мы с тобой синемундирники. Мы же знаем, как это делается.
— Что, кучу народа в плен брали? — осведомился Раджал.
— Ну, не то чтобы... — Морвен поморщился. Джем закрепил последний узел на его руках, после чего обернул веревку вокруг пояса Морвена. Свободный конец веревки был привязан к уздечке лошади Джема. У пленного не было иного выбора, как покорно тащиться за лошадью, уповая на то, что всадник не пустит ее галопом.
— Ни одного пленного сроду не брали, — проворчал Крам. — А вот сами уже второй раз за день в плен угодили!
— Первый раз как синемундирники, а второй — как мятежники, — рассмеялся Раджал. — Если так дальше пойдет, в следующий раз ваганами окажетесь!
— Тише! — одернул его Джем. — Синемундирники близко. В смысле — настоящие.
В шатре Орвика ждут два неожиданных гостя. Первый из них — молодой человек (по крайней мере, так кажется), которому нужно срочно переговорить с принцем. Это Ката. Она в крестьянском платье и пришла, чтобы присягнуть на верность Орвику. Она уже заготовила речь — не менее торжественную, чем та, что только что была произнесена принцем. Но принцу не суждено выслушать эту речь. Один из его адъютантов решает, что явился один из струсивших ополченцев, прельщенный обещанием золота. Адъютант выхватывает меч. Ката разворачивается и пускается наутек.
А второй гость стремительно бросается к принцу. На нем плащ с капюшоном. Похоже, это еще один юноша. Сверкают выхваченные мечи, но капюшон уже отброшен, и Орвик смотрит в глаза Ланды. Девушка припадает к груди возлюбленного. Она плачет и говорит о том, что должна была прийти, что убежала от отца, что хочет провести эту ночь с Орвиком.
Принц обнимает ее, но обнимает не страстно, а печально. Глупенькая Ланда. Она не понимает, что эта ночь — не для любви, а для подготовки к бою.
