— А вы учились у госпожи Квик, тетя Влада? — спросила она, поскольку ей показалось, что тетка хорошо ознакомлена с тем, чему учили девушек в пансионе.
— У Квик? Ну что ты, милочка! Госпожа Квик уже не молода, это верно, но не настолько же она стара! В те годы, когда я жила рядом с Йули и Марли, ни у кого и в мыслях не было отсылать девушек куда-либо из дома. Нас обучали дома, если обучали вообще.
Однако мой дедушка Онти, которого, как ты помнишь, я называла дядюшкой, был человеком более или менее просвещенным. Можно даже сказать, что его просвещенность возымела отдаленные последствия.
— Как это, тетя Влада?
ИСТОРИЯ ЙУЛИ (окончание)
— Ты знаешь, что дядюшка Онти желал для своих дочек всего самого лучшего. Когда приблизилось время совершеннолетия Йули, он стал заботиться о том, чтобы она не была похожа на своих глупых, невежественных ровесниц. Для того чтобы подчеркнуть уровень невежества юных девушек, он любил стукнуть за обедом по столу и возмущенно заявить, что эти девицы не способны даже найти на карте Агондон!
Йули при таких речах отца краснела. И Марли тоже.
И тогда дядя Онти решил нанять учителя. Наиболее подходящей кандидатурой на этот пост ему показался молодой священник. Такого в те дни можно было отыскать в стенах Школы Храмовников. Архимаксимат такого молодого человека нашел и снабдил его наилучшими рекомендациями. Этот молодой человек был серьезен, набожен, и самая мысль о телесной нечистоте была ему противна. Можешь себе представить — по крайней мере, архимаксимат заверял в этом дядюшку Онти, — этот юноша якобы даже не различал своих учащихся по полу! Звали его Сайлас Вольверон.
— Какое смешное имя, тетя.
— Тебе так кажется, милая? Такие имена частенько встречаются среди набожных провинциалов. Там, откуда он был родом, этот Сайлас Вольверон, всех мальчиков нарекали такими тяжеловесными именами. Эбенезер, Натаниан и даже Полтисс! Но мы не звали его по имени. Звали мы его «кандидатом» или «кандидатом Вольвероном», ибо таков был его церковный титул. Он пока не прошел обряд Посвящения в духовный сан.
Очень скоро наша детская превратилась в школьный класс, заполнилась учебниками, тетрадями и досками, чернильницами и партами. Дядюшка Онти не желал и слышать о каких-либо отказах от учебы. Мы, все трое, садились за уроки каждое утро, кроме дней Канунов.
Помню, как стонали Йули и Марли в первое утро, когда мы сидели в нашем классе в ожидании кандидата Вольверона. Каков он будет собой? Йули и Марли соревновались между собой, придумывая его внешность. По их мнению, к нам должен был явиться жутко жирный малый со щеками красными, как кирпич, и блестящей лысиной. Вдобавок от него должно было противно пахнуть потом. А явился бледный стройный юноша с глазами с поволокой и курчавыми черными волосами. Сестры были просто потрясены.
Пойми, милочка, я не хочу, чтобы ты подумала, что Сайлас Вольверон был необыкновенно красив. Нет, он был приятной наружности, но во многом вполне обычен. Ты просто должна понять, что Йули и Марли до него почти совсем не видели мужчин. Мужчин настоящих.
— Но, тетя, ведь этого человека тоже нельзя было счесть настоящим...
— Верно, поскольку он принял обет безбрачия. Я имела в виду мужчин вообще.
— Но... — нахмурилась Джели, — а как же кузен Пелл?
— Пелла девушки считали братом, и, кроме того, он им разонравился. Нет, я все же должна сказать, что кандидат Вольверон стал предметом обожания сестер. Теперь по ночам они перестали мучить меня (не помню, говорила я тебе или нет, что мы спали в одной комнате?). Теперь они подолгу не спали и взволнованно шептались о том, какой душка наш учитель.
Началось все, конечно, как забавная игра. Но, моя милая, то, что началось как игра, может впоследствии превратиться в нечто весьма и весьма серьезное! Кандидат Вольверон был так тонок, так чувствителен! Йули потешалась над тем, как легко его вогнать в краску. А Марли, вздыхая, говорила о том, как ей нравится его острый кадык, о том, как он смешно подпрыгивает. И как только он не порежется этим кадыком!
Им нравилась эта игра, а молодой человек был такой прекрасной игрушкой! И скоро ставки начали расти. Как-то раз вечером в сезон Короса — о, как хорошо я помню холодное сверкание снега! — кандидат Вольверон, остановившись возле парты Йули, чтобы объяснить той какой-то сложный момент в геометрии, положил руку рядом с ее грифельной доской. Сам он при этом явно ничего не имел в виду, но Йули, как бы случайно, положила свою руку поверх его руки. Вольверон побагровел от смущения и отдернул руку. Такая мелочь! Все произошло мгновенно! Один раз тикнули часы, один раз треснул в печи уголек.
Но это было только начало, самое начало.
После этого случая девочки принялись испытывать терпение кандидата Вольверона. И если Йули коснулась его руки, то Марли предпочитала задеть юбкой его колени. Вскоре жизнь этого юноши превратилась в сплошные мучения. Пожалуй, даже в сплошные искушения, поскольку он то и дело краснел.
Конечно, если бы дядюшка Онти хотя бы на миг представил, что приглашенный им педагог вызывает у его дочурок такие страсти, кандидат Вольверон был бы вышвырнут из дома с таким же треском, с каким в свое время был изгнан Пелл. Однако дядюшка Онти, как я теперь понимаю, был человеком, лишенным особой прозорливости. Он верил рекомендациям архимаксимата. Разве тот не убеждал его в том, что кандидат Вольверон не способен понять, какого пола его учащиеся? И вот порой, встретив учителя в прихожей, дядюшка Онти спрашивал, усмехаясь: «Ну, кандидат, как там ваши мальчики?» Этот вопрос дядюшка Онти просто обожал, а кандидат Вольверон, наверное, думал, что его работодатель слегка свихнулся.
О да, это была игра, чудесная игра, придуманная девочками для того, чтобы развеять скуку жизни в большом унылом доме в те дни, когда замерзало озеро, а снега сезона Короса укрывали землю толстым белым одеялом. Но когда на смену морозам приходили жаркие дни сезона Терона, эта игра приобретала более зловещую окраску.
Помнится, я думала, что возглавляла нападки на Вольверона Йули, а Марли только подыгрывала сестре, но была готова остановиться, если бы дело зашло слишком далеко. Я ошибалась.
Однако я должна была бы объяснить тебе, что кандидат Вольверон был молодым человеком, обладавшим удивительными моральными качествами. То есть не просто казался человеком чистым и непорочным, он таким и был. Нет-нет, он вовсе не был каким-нибудь коварным искусителем, рядившимся в сутану набожности. У меня никогда и сомнений не возникало в том, что обет безбрачия он принял искренне. Увы, он не учел существования таких коварных созданий, как Йули и Марли. Можешь себе представить, эти противные девчонки решили, что их учителю не стоило давать такого обета! И они дали друг дружке другой обет: они поклялись, что заставят учителя нарушить его клятву.
Они стали еще более открыто искушать его. Я ведь уже говорила тебе, милая, что Йули и Марли вовсе не были такими уж невинными девочками. И вот то, что поначалу было всего лишь ребячеством, переросло в настоящую порочность. Девочки искали любую возможность остаться с кандидатом Вольвероном наедине. Как только стало теплее, Йули уговорила отца, чтобы тот позволил проводить занятия вне дома. Дядюшка Онти, воплощенная наивность, был только рад тому, что его дочери посвятят себя изучению природы. «Подумать только, — возмущался он порой, — нынешние барышни не способны отличить корень лопуха от корня лютика!»
