Только теперь в душу Джема закрались сомнения. «Вы — глупый, неотесанный мальчишка!» Какой жестокостью пылали глаза его кузины! Что же он делал? Кого обманывал? На миг Джем чуть было не лишился сил от всего, что ему пришлось пережить за день. Его глаза заволокло слезами. Как он жаждал вернуться в прежнюю жизнь, когда он любил Кату, а Ката любила его! Тогда — так теперь казалось Джему — все было просто и прекрасно. Ему вдруг показалось, что и его страсть к Джели, и его времяпрепровождение у Чоки, и эта дурацкая дуэль, — все эти искушения исходили от жуткого, окутанного туманом города, который давил на него со всех сторон.
Джем остановился около низкой и узкой двери и заплакал. Он плакал о своей утраченной невинности.
В двери вдруг открылось маленькое окошечко.
— Убирайся! — прошипел кто-то с той стороны двери. Джем вздрогнул. Он отер слезы и уставился в чьи-то злые глаза. Наверное, его приняли за одного из отверженных, шатающихся по улицам. Джем отступил и только теперь узнал эту дверь, фонарь над ней, который к ночи должен был загореться призывным алым светом.
Неужели? Джем поспешно прошел к фасаду дома эрцгерцога. Изумление и ужас смешались в его разуме. Он-то думал, что никогда не встречался со своим таинственным дядюшкой Джорвелом, предавшим истинного короля Эджландии. Теперь же он понял, что на самом деле был очень даже хорошо знаком с ним. Еще как хорошо!
Джем, прищурившись, посмотрел на дом эрцгерцога.
— Чоки... — прошептал он.
Он сел на каменную ступень. Что ему было делать? Свернуться на ступенях подобно псу? Ждать, что кто-то выйдет и утешит его? Но нет, в этом доме не было утешения. У Джема мелькнула дикая мысль: Джели — узница! Узница его злобного дяди и ее гадкой тетки!
А потом он снова вспомнил о жестокости в ее глазах.
И содрогнулся.
И вот тут-то, совершенно рассеянно Джем вытащил из кармана записку, которую, как он по глупости решил, написала ему его кузина. Надо же было так сглупить!
Сжав в пальцах скомканный листок бумаги, Джем вспомнил о том, как мрачно и злорадно блеснули глаза лорда Эмпстера в тот миг, когда появился лакей с письмом на подносе. Его опекун снова предал его.
Щурясь, Джем стал читать записку при свете фонарей.
Джем,я солгал тебе. Постарайся понять: иначе я не мог. Я пообещал, что откажусь от своего замысла, но не могу. У тебя свой кодекс, у меня — свой. Я только что вернулся от Бергроува. Я сам вызвал его на поединок, и он принял мой вызов. Тебя же он освобождает от каких-либо обязательств. Прошу тебя только об одном: будь моим секундантом.
На окраине с наступлением темноты, как договаривались раньше.
Твой друг Раджал.
Джем опустил записку.
— Я должен не допустить этого!
ГЛАВА 42
ДОЛЛИ, ДОЛЛИ
— Невинная девушка вполне могла бы ощутить тревогу.
— Несомненно.
— Трепет?
— О да.
— Могла бы почувствовать, что она стоит на краю разверстой бездны?
— М-м...
Они спускались и спускались по каменным ступеням. Ката рассеянно посматривала на темные стены. Покинув залитый ярким солнцем заснеженный двор, они ушли в мрачные подземелья. Горящие факелы отбрасывали красноватые и золотистые отсветы. Стояли по стойке «смирно» на своих постах стражники. Их синие мундиры при свете факелов казались лиловыми.
Лорд Маргрейв захватил с собой трость и, хотя очень смущался, но вынужден был ею воспользоваться.
— Вступление в брак, мисс Катаэйн, — проговорил он, — это, в конце концов, важнейший шаг. А особенно для юной дамы. Как там по этому поводу говорится у Коппергейта?
Вступая в брак, лишь часть себя мужчина отдает,
А женщина — все части, без остатка.
Как точно сказано, верно, капеллан? Ведь очень точно, мисс Катаэйн?
Старик аристократ беспомощно улыбался девушке. Да слушала ли она его вообще? Она как зачарованная смотрела на тяжелые двери с решетчатыми окошечками, широко открывала глаза, слыша крики и стоны из-за этих дверей. В Агондоне посещение тюрем было весьма распространенным видом развлечений. И все же любая девушка, ровесница Катаэйн, отреагировала бы на такое посещение неравнодушно. Но лорд Маргрейв не сомневался в том, что мисс Катаэйн — девушка необычная. Она не выглядела напутанной, но была чем-то встревожена. Стоило ли брать ее сюда? О, но он так радовался обществу этой девушки! Капеллан учтиво проговорил:
— Лорд Маргрейв, но ведь не хотите же вы, чтобы юная дама дрожала от страха? Ощущение, словно перед ними открывается бездна, испытывают те, что решаются на скоропалительные браки, будучи обуреваемы страстями. Недаром такие союзы называют «варбийскими свадьбами». Но нет, мы ведем речь вовсе не о таком союзе! Любезный милорд, мисс Катаэйн предстоит вступить в союз с... — Капеллан собрался с духом и договорил: — С милым другом детства.
— Вот как!
Лорд Маргрейв умолк и принял нарочито безразличный вид. Тюремщик, сопровождавший их, открыл зарешеченное окошко на одной из дверей. Мужчины по очереди заглянули в темницу. Груда соломы, скамья, ночной горшок, кандалы, цепи. Капеллан и лорд Маргрейв брезгливо поморщились. Из темницы препротивно несло фекалиями. Заключенный, мужчина со спутанными волосами, клокастой бородой, длинными грязными ногтями и гноящимися нарывами на руках и ногах, сидел на соломе и раскачивался из стороны в сторону. Вокруг него сновали крысы.
— В чем провинился этот человек, тюремщик?
— В краже, милорд. Свинью спер у досточтимого Орли.
Лорд Маргрейв укоризненно поцокал языком. Капеллан уточнил:
— Стало быть, это было до пожара?
— О, задолго до пожара, сэр. В следующем сезоне судить его будут. Потом повесят.
— Гм.
Лорд Маргрейв пошел дальше. Казалось, все здесь было в порядке, как везде. Но нежное создание, чудесная девушка почему-то задержалась у темницы и с тревогой уставилась на узника.
Отвела она взгляд от него только тогда, когда капеллан взял ее за руку и решительно проговорил:
— Пойдем, детка, пойдем отсюда.
— Так вы говорите, что юный Вильдроп, — негромко промолвил лорд Маргрейв, — привел это невинное дитя из леса?
Эй Фиваль прокашлялся. Отвечать следовало с осторожностью.
— Милорд, большей заботы трудно было бы ожидать от молодого человека. Однако те, кому он знаком, нисколько не удивились его поведению. Капитан Вильдроп — ведь он Вильдроп, а не кто-нибудь другой! — удивительный молодой человек, а мисс Катаэйн, с чем вы не станете спорить, — удивительная девушка!
— Удивительная? Я бы сказал: восхитительная!
