— А-а-а... что же это такое-то? — ошарашенно вымолвил Вигглер. — Ой, мамочки! — взвизгнул он тут же, потому что на него мгновенно набросились Рэгл и Тэгл и вцепились в его уши.
— Но, Нирри, как вы тут оказались? — спросила Ланда, когда они с Нирри наконец отстранились друг от друга. — Разве ты не знаешь, как опасно на дорогах?
— Я-то знаю, — ответила Нирри и бросила гневный взгляд на разбойника, который, судя по всему, еще не окончательно решил ее судьбу. — Но как бы еще мы с бедолагой Вигглером... то есть я хотела сказать, с досточтимым Ольхом... смогли добраться до Эджландии? Мы поженились, и нам надо устроить свою жизнь. Вот мы и собрались открыть небольшую таверну... прямо в центре Агондона... ну, совсем рядом с...
— Таверну в Агондоне, вот как? — глубокомысленно изрек разбойник, а затем, словно ничего ужасного не произошло, с улыбкой взглянул на своих соратников: — Хэл! Бандо! А пожалуй, нам не повредила бы таверна в Агондоне, что скажете, а?
— О чем это он? Что он задумал? — пробормотала Нирри и наморщила лоб. С содроганием взглянула она на валявшийся на дороге труп старухи. Да, та ей совсем не понравилась, и все же вряд ли она заслужила такое суровое наказание!
— А со мной что будет? — взвыла Бейнс. Про «одноглазую красавицу» все забыли, невзирая на то, сколь благосклонно она принимала знаки внимания со стороны предводителя разбойников, и на все вопли, произведенные ею впоследствии.
Однако с ответами на оба вопроса придется подождать. Разбойник царственно вспрыгнул в седло и велел Бандо и Хэлу оттащить труп старухи в кусты, после чего бросил довольный взгляд на дилижанс, выкрашенный ярко-синей краской — в государственный цвет Эджландии.
— Бандо, из тебя получится превосходный кучер. Рэгл и Тэгл вполне сойдут за грумов. — Он пришпорил коня, но на скаку обернулся и прокричал: — А у меня получится быстрее, если я поеду один. Все прочие — пассажиры! Почтенные пассажиры! Приготовьтесь к спектаклю на агондонской сцене!
Глава 43
РАДЖАЛ ПРИНИМАЕТ ВЫЗОВ
В этот день после полудня капитан Порло проспал гораздо дольше, чем собирался. В открытое окно залетали порывы ветерка, и старый морской волк быстро и сладко задремал. Ему приснилась его любимая «Катаэйн», гордо рассекающая океанские волны и направляющаяся к тому заветному месту, которое было отмечено крестиком на карте. О, прекрасный обман! Открыв глаза, капитан испытал знакомое разочарование.
Суша! Презренная суша! Разве старый моряк мог привыкнуть к жизни на суше? Лежа на неподвижном диване и глядя на неподвижный потолок, капитан Порло был готов ответить: «Нет, нет и нет!» И о чем он только думал, решив, что это плавание станет для него последним? Найдя сокровища, старый Фарис Порло вовсе не мечтал обзавестись роскошным домом, пышным ухоженным садом и ливрейными лакеями. Нет, он мечтал совсем о другом: он жаждал оснастить свою «Катаэйн» так, чтобы на палубу этого прекрасного корабля не постыдился ступить сам король. А потом — потом он плавал бы и плавал на своем чудесном судне между южными островами до тех пор, пока его верные матросы не сбросили бы его в конце концов за борт, в водяную могилу. Разве пристало настоящему мужчине гнить в земле, чтобы черви странствовали по его внутренностям и глазам? Никогда! «Уж пусть лучше меня съедать акула!» — вот как думал Фарис Порло.
От таких мыслей на глаза старого морского волка набежали слезы, и он раздраженно смахнул их. Ох, эта треклятая суша размягчила его сердце! Он приподнялся на локтях и недовольным взглядом обвел свои роскошные покои. Сколько же времени он проспал? За окнами сгущались сумерки, а в желудке у капитана, дотоле набитом обильными сытными кушаньями, теперь образовалась пустота, о чем желудок заявлял громким урчанием. Капитан этим был очень недоволен, но утешил себя мыслью о том, что без пропитания человек жить не может. А если здесь потчуют только мерзкой иноземной стряпней — что ж, пусть будет иноземная стряпня, куда деваться? Но вот только почему бы здешним поварам не приготовить свиной солонинки да не подать к ней злой горчички — вот этого капитан Порло никак не мог взять в толк. Тьфу, да и только!
«Сейчас, — думал он, — самое время явиться какому-нибудь очередному слуге, чтобы помочь мне подняться и пристегнуть деревяшку». Но на самом деле во дворце все пошло наперекосяк с тех пор, как город захватили уабины. Когда же кончится это безобразие? Капитан сказал лорду Эмпстеру о том, что неплохо было бы поднять паруса «Катаэйн» и убраться из Куатани подобру-поздорову, но Эмпстер только рассмеялся. Помимо всего прочего, уабины бдительно стерегли пристани и к кораблям никого не подпускали. Плохи были дела, совсем плохи!
Капитан, хмуро сдвинув брови, потянулся за протезом, когда вдруг услышал знакомое царапанье коготков.
На подоконнике открытого окна сидела обезьянка Буби.
— Буби, мой миленький девочки! Где ты пропадали? Лазили тут и там по этот злосчастный дворцы? А я говорил ты, чтобы ты опасаться кобра, говорил, а? Хорошо еще быть, что ты умей так сильно высоко прыгай, а то бы они тебе мигом хвост откусай!
Дурное настроение капитана мигом развеялось. Он раскинул руки, ожидая, что Буби немедленно устремится в его объятия. Поэтому он немало изумился, когда обезьяна проворно спрыгнула на пол, побежала к двери и лапкой поманила его за собой.
— Буби? Буби, что такое стрястись, мои девочка? Ну, постоять немножко, подождать, пока я пристегивай мой деревяшка!
Обезьянка уселась у двери, не спуская глазенок со своего хозяина. Взгляд ее был на редкость серьезен.
— Разве ваганам можно верить?
— Деру дал, говоришь?
— Как последний трус поганый!
— Что? И бросил бедолагу Малявку?
— Теперь его не сыскать, верно?
— А ты разве там не был, Рыба?
— Я что — грязный ваган?
— Ваган не ваган, а грязный, это точно!
— Но только не ваган!
Фаха Эджо не выдержал и расхохотался, вот только невесело. Затянувшись трубкой, козлобородый парень свирепо глянул на Рыбу, который стоял перед ним с самым дерзким видом, потом перевел взгляд на Раджала. Тот устроился на груде тряпья и равнодушно теребил прихваченную с рыночной площади веревку. Только свечерело — а обстановка в «царстве Под» уже накалилась порядочно. Сверху доносился топот веселившихся завсегдатаев харчевни «Полумесяц», а внизу бушевали другие страсти. На бочонке в углу, шипя, горел масляный светильник, и его тусклый свет едва озарял Аиста, Губача и Сыра.
— Я з-за Рыб-бу, — промямлил Аист.
— От ваганов — одни несчастья, — пробормотал Губач.
— Они воняют, — заметил Сыр.
Фаха Эджо вздохнул. Может быть, все они были правы. Но в шайку Раджала позвал он, а он не желал признаваться в собственной ошибке. Да и потом, уж кто бы болтал насчет вони, так только не Сыр!
Фаха так и сказал.
