— Как у них еще глаза не лопнули!
Калиф рассеянно уставился на середину площади. Во время Поклонения опытные рабы произвели быстрые приготовления на Круге Казни. Приговоренный уже был привязан к колесу и накрыт черным покрывалом. За колесом стоял с ятаганом наготове придворный палач, которого в Куатани именовали не иначе как Орудием Возмездия. Палач был в ярко-красном, искусно скроенном одеянии.
— Хасем, ты принес подзорную трубу?
— Конечно! Ведь сегодня нас ожидает сюрприз, я ведь говорил тебе?
— Терпеть не могу сюрпризы! Что за сюрприз.
— Жертва. Ее... орган.
— Орган? О чем ты, Хасем?
— Об убийце. Он двуполый. Девочка-мальчик.
— Девочка-мальчик!
Калиф произнес это громче, чем рассчитывал — его слова долетели до призрачных ушей дочери. До сих пор принцесса Бела Дона стояла неподвижно, как статуя. Но тут она, забыв обо всем, бросилась к отцу.
— Девочка-мальчик?! — вскричала она.
Но на самом деле это было не так.
Раджал изнывал под черным покрывалом. Ему было страшно, но к страху примешивалась радость. Ему казалось, что уже все потеряно, что очень скоро он умрет. Когда его волокли из темницы, он вырывался и кричал, но когда его привязали к колесу, он сдался и облегченно вздохнул, словно из его плоти извлекли причиняющий боль шип. Словно тяжелый камень, он погрузился в пучину тоски, затем — в омут воспоминаний, а потом — во мрак, где уже не было никаких желаний. Повсюду вокруг себя он ощущал глубокое лиловое тепло своей веры.
Если бы только он смог хотя бы еще разок увидеть Джема... и Милу!
— Мерцалочка, ты... ты так мерцаешь!
— Детка, они увидят!
— Отступи в тень!
— Детка, уходи!
Визирь дает знак — рубит рукой по воздуху. По всей галерее этот жест повторяют стражники. Заунывно поют завитые спиралями рога, и толпа на рыночной площади разворачивается к Кругу Казни.
Палач оживает. Он отвешивает земной поклон в знак почтения к принцессе и ее отцу, после чего, выпрямившись, с удивительным изяществом поднимает свой сверкающий ятаган, поводит им над головой. Он исполняет медленный, плавный танец смерти.
Толпа аплодирует палачу. Приветствует его криками.
— Отец, пусть он перестанет! Останови его!
— Мерцалочка, не говори глупостей!
Колесо поворачивается, вертится помост. Крутится и крутится перед народом распятый узник, вращается в танце палач. Он кажется странной громадной птицей в своих развевающихся алых одеяниях — птицей, готовой в любое мгновение наброситься на свою жертву и начать ее терзать. На пятом повороте помоста палач должен сорвать черное покрывало с узника, дабы тот предстал перед народом в позорной наготе. Затем, когда помост развернется к ложе калифа, палач нанесет приговоренному к казни первый удар. Медленно, с изысканной грацией лезвие ятагана войдет в мягкую плоть.
Толпа топает ногами. Воет.
— Прикажи ему прекратить, говорю!
— Мерцалочка, да что с тобой такое?
— Девочка-мальчик! Он убьет ее!
— Право же, детка! Ты и прежде такое видела!
— Только не девочку-мальчика!
— Мерцалочка, перестань мерцать!
Калиф в отчаянии машет на дочь руками, неуклюже наклоняется и чуть не роняет золотую маску. Визирь Хасем хватает девушку за руку — вернее, схватил бы, если бы его пальцы не сомкнулись, сжав только воздух.
Он кричит рабам:
— Занавес! Задерните занавес!
Но в это мгновение рвется другая ткань. Принцесса Бела Дона в смятении, но ее смятение становится еще сильнее, когда придворный палач срывает с колеса черное покрывало.
Принцесса ахает.
Ахает и ее отец. Он подносит к отверстию в маске подзорную трубу.
— Дай мне эту трубу!
— Хасем!
— Но это невероятно!
— Девчонка, ты говорил! Ты что, разницы не знаешь между девчонками и мальчишками?
— Измена!
Визирь потрясает кулаком, грозит небесам.
ПОЛТИ (ахнув): — Глазам своим не верю.
БОБ: — Полти, кто это такой?
ПОЛТИ: — Боб, ты не ослеп ли, часом?
БОБ: Мальчишка-ваган! Нет!
КАПИТАН ПОРЛО: — Мои господины! Мои господины!
ЛОРД ЭМПСТЕР: не мигая смотрит вдаль.
БОБ: — Полти, мы должны что-то сделать...
КАПИТАН ПОРЛО: — Это господины Раджалы! Мои господины, надо их останавливай...
ОБЕЗЬЯНКА БУБИ визжит.
ЛОРД ЭМПСТЕР по-прежнему смотрит прямо перед собой, но словно бы не замечает Круга Казни. Зачарованно, словно молящийся, он глядит на Мерцающую Принцессу.
ПОЛТИ: — Боб, ты просто душка! Сначала ты нашел мою сводную сестренку! Теперь этого... Конечно, мы должны что-то сделать! Ведь ваган отведет нас прямиком к бастарду! Нужно непременно допросить его, пока его не прикончили!
БОБ: Нет, нет, нет!
ПОЛТИ: Тихо, Боб! Да что с тобой?
Перед глазами у Раджала промелькнули пять цветов. Сначала, как только с него сорвали покрывало, он увидел ослепительную золотую вспышку. На миг он лишился зрения, но золотой свет тут же собрался в точку и снова вспыхнул.
То был ятаган, лезвие которого описало полукруг.
Синий цвет. Не вспышка — много синего цвета. Небо.
Красный. Палач снова поднял руку.
Зеленый. Мерцание зеркала.
А потом — лиловый. Девушка из зеркала.
Раджал закричал, но не от боли. Колесо повернулось — и он увидел принцессу. В видении перед ним предстал потерянный им кристалл, он сверкал и переливался, подобно светящемуся сердцу в груди девушки. Вправду ли это было так? Возможно ли это было?
Вдруг принцесса Бела Дона вскрикнула. Протянула руки, потянулась к незнакомцу, обреченному на казнь, будто это и вправду была ее возлюбленная девочка-мальчик.
Колесо повернулось. И помост тоже.
Еще мгновение — и опустится ятаган, и вонзится в плоть несчастного юноши.
— Мерцалочка, что ты делаешь!
— Она лишилась рассудка!
В это мгновение закричал отец девушки: ее силуэт озарился вспышками молний. Ее руки озарились лиловым сиянием. Этот свет, струясь от ее рук, достиг помоста и коснулся колесованного юноши.
Девушка снова вскрикнула.
Попятилась, наткнулась на зеркало.
И исчезла.
А потом послышался взрыв. Перепуганный странным волшебством, сопровождавшим его дочь, калиф поначалу решил, что взрыв — это тоже из области волшебства, еще более странного и опасного.
