Или вот на турбазе. Познакомился тут с одной. Тоже москвичка, евреечка... Небольшая такая, полная... "С мужем, - говорит, - не живу, но у меня девочка - в Москве с матерью осталась... Ты, говорит, - завтра вечером приходи. Только надень белую рубашку, костюм да галстук, полботинки..." Ну, думаю, пойду...Может, у нее и комната есть, так можно сойтись да жить...
А тут к вечеру, как назло, баранишка пропал у меня в лесу... Пока его искал, куда тут пойдешь... Так и не пошел... А на другой день вижу, она идет с мужиком.. "Муж, - говорит, - приехал". А сама сказала, с мужем не живет... Примечаешь? Нет, не везет мне... Никак не везет... Ну, ты лежи, загорай... Я пойду... Мне скотину поглядеть надо. Хоть там у меня есть бабенка, присматривает... Приблудилась тут одна... Сама-то из города, а живет в сторожке на кладбище... Пропащая бабенка...
август 1972
Бульдозерист Федя
- Ты Федю-то, бульдозериста знаешь? Не знаешь? Таких чудаков еще и поискать... Парень - что ты! Медведь. Плечищи -во! Бицепсы... Он тебе что хошь свернет. Такой чудак. Мотоцикл взял в кредит, ИЖа. Ну, хера ли - ездить не умеет. Даром что силища в руках. Как ни поедет - поцарапается. Все с него летит, все с него падает. Ну, четыре раза сковырнулся, на пятый раз взял его, положил на землю, да и говорит сменщику "Вася, езжай!" - "Ты что, - говорит, - сбесился?" - "Езжай, тебе говорю. И все!"-
"Нет,- говорит, - я на него не поеду бульдозером". - "Езжай, - говорит, - а то, говорит, - сам сяду..." Ну, Васе-то чего, они поехал. Так мотоцикл в л я п у ш к у... Шутишь ли - бульдозером. Чего там от него осталось? " - "Давай, - говорит, - лопату. Я его сейчас, - говорит, - своей рукой закопаю..." И закопал. - "Все, - говорит. - Теперь я спокойный. А то, - говорит, - мне с ним жизни нет..." А деньги за него еще не выплатил. Четыреста восемьдесят рублей денег еще платить... Жена у него маленькая баба, а занозистая. "Ты, - говорит, - чего натворил? Ты, - говорит, - чего наделал? Я бы, - говорит, - его продала по крайности,а теперь - чего?" А Федя только: "Не надо он мне! Не было у меня его и не будет..." А баба все на него наскакивает. "Ты с ума, - говорит, - совсем сошел! Чего натворил-то? Еще ведь четыреста восемьдесят рублей..." И по затылку его, все по затылку...
Маленькая бабенка, а злобная... Он, Федя, только что отмахивается. "Ты, - говорит, - чего щиплешься? Ты, - говорит, - спасибо скажи, что я на нем никого не убил и сам не убился..." Двое ведь уних детей. "Тебе, - говорит, - кто нужен? Он или я?.. Подумаешь, - говорит, - четыреста восемьдесят рублей... Да я тебе больше заработаю, и заработал и еще заработаю. Я - бульдозерист. Я тебе и так и калым заработаю. А только я теперь спокойный. Нет его - и все! И мальчишки в металлолом не сдадут. Я только знаю, где он зарытый, да сменщик - Вася. А он не скажет... Мне, - говорит, - его продать - я не хочу. Мало ли чего, еще убьется кто на нем. А я не хочу кому-либо плохо сделать. А так я -спокойный. Своей рукой зарыл. А то еще убьется на нем кто, я переживать буду. Ну его!.. Не надо он мне". А она только: - "С ума сошел! Сбесился!" И вот по затылку его, и вот по затылку... А он: - "Да чего ты щиплешься? Дура ты и есть дура. Ты радоваться должна, что я живой остался. Ты чего жалеешь-то? Муж у тебя целый? Целый. Не покалечился? Не покалечился. Ну, и радуйся, дура! Ты чего щиплешься? А то ведь я и сам двину, так не обрадуешься".
Ау него - бицепсы во! Плечи - во! Медведь, говорю тебе, чистый медведь! Он так и следователю сказал:"Товарищ лейтенант, нет его и все! Списывайте его с меня. Я, - говорит, - на все согласен, только я на него злой... Черт, - говорит, - с ним, сИЖом. Я, - говорит, - не только что четыреста восемьдесят, я, - говорит, - всю тыщу заплачу, чтоб только его не было! Я, - говорит, -на нем четыре раза поцарапался, да пятый раз чуть лоб не разбил... Я гляжу, у всех мотоциклы, ну, и я себе взял. В кредит. Думаю, поезжу на нем. Как ни сяду - все лечу... Он прям бешеный... На нем только газ дашь, уже глядишь на спидометре - девяносто. И опять я лечу. Не надо он мне, и все! Я на своем бульдозере ездить буду. Он у меня десять километров - больше не идет. Я на нем спокоен. Еду я на нем по своей стороне, по обочине. Уж я ни в кого не врежусь. Если только кто в меня врежется... Так и то у меня вон - нож. Сам он и разлетится... А этого черта, его мне не надо. Я только сменщику говорю: "Езжай и все! А не поедешь, так я сам сяду. Все равно ему не быть. Не дам я ему быть, и все тут!" Только теперь я спокойный. Нет его! В ляпушку!..И никто его теперь не найдет. И вы, - говорит, - товарищ лейтенант, не найдете. Только что с миноискателем... А сменщик Вася вам не скажет. Нет его, и все. Я что положено за него заплатил. И еще заплачу. Мне не жалко. Зато я - спокойный. А жену не слушайте. Дура, она и есть дура. У нас двое ведь детей. А что, неровен час, я бы разбился? Куда б она с двоими-то? Кто ее, дуру, возьмет? Она радоваться должна... Баба, она и есть баба. Чего там она понимает? Я заработал и еще заработаю. Я бульдозерист".
Такой чудак, понимаешь. Таких во всем городе не найдешь... "Езжай, - говорит, - Вася, а то сам сяду. Я,- говорит, на него больно злой... В ляпушку! Не надо он мне..."
март 1971 г.
Прогулка по городу
- Вы меня простите, что я вас все время перебиваю. Мне и бабушка говорит: "Все-то ты, старый, перебьешь". Да только у меня все так-то получается... Я сейчас живу сильно тяжело. И, главное дело, вокруг меня людей нет... Вина я не пью, сплетнями не интересуюсь. Они старухе говорят: "Он у тебя юродивый, вроде бы падаль..."
Я только что хочу сказать, когда я строился, этих всех домов не было. У нас в улице один порядок был, а вот здесь - усадьбы... Мне место выбирал латыш-садовник Карл Иваныч Гайлис.Он у Сенькова-фабриканта работал. Мы с ним место выбирали, чтобы бугор и низина была. Теплицу хотели делать... Я ведь в одно лето - в осень одну выстроился... Вот этот-то дом каменный... Тут сильно умный мужик живет. Работал шофером на Севере, каждое лето в отпуск сюда приезжал - все заготавливал, кирпич, лес... А как все заготовил, так и совсем сюда перебрался... У него вот тут деревянный домишка стоял. Хороший тоже был домишка... Дедушков... Я вам только что хочу сказать, ведь городишка наш, с детства помню, был маленький. Совсем маленький. Главная-то улица была Шоссейная. После - Благовещенская, шла к собору. Потом Попова улица, Масляная, Песочная... Была Засерина улица, теперь - Красная. Потом гора была Барская. Теперь Трудовая гора... Наверху-то дом Рюминских. Я его еще покупал, этот-то дом. Там на усадьбе яма круглая. Сказывают, была долговая тюрьма. Купил бы я тогда, поля мы были бы мои...
Народ-то у нас больно дикий. Я помню, копали они там по Больничной улице узкие канавки. А там ведь шла Владимирка. И нашли кандалы. Я пришел, говорю: где же эти кандалы? А, говорят, в палисадник кинули. Никому ведь не надо. Больница при мне строилась. Город строил, управа. Доска была большая, все было указана кто строил, когда. Потом товарищи все буквы сбили, потому что все это сильно вредно... Там город-то и кончался. Смычка была. Дальше кладбище, церковь Здвиженская. На Здвиженье там репу торговали. Репная ярмарка. Репа - белая, розовая. Так поштучно и в кадках. А еще бывал у нас Вонючий базар, около собора. Это в начале Великого Поста. Бухмой торговали. Бухма, она как репа, только большая... Вывозили ее пареную, горячую в кадушках. И лоскутными одеялами накрыта. Одеяло поднимут, и - вонь! А все покупали да ели. Продавали деревянными блюдечками с толстыми краями...
