На улице стояло такси. Иван, спрятавшись за газетным листом, считал вырученные за ночь деньги.
Марина побежала обратно в комнату. Наташа, придавив кровать, шевелила храпом занавески, кольца которых простодушно поскрипывали. После долгой тряски, способной поднять из гроба и спящую красавицу, девушка наконец приоткрыла один глаз.
— Что случилось? Зачем ты меня будишь в такую рань? — прогудела она и пахнула на Марину сонным, творожно-кислым запахом.
Тётя не дала вразумительного ответа — разыгрывая сложную пантомиму, она указывала куда-то. Девушка, шаркая тапками и недовольством, отправилась в предложенном направлении и, обнаружив Ивана, стоящего под окном, не пришла в ожидаемый восторг. Широко зевнув, она уставила на Марину глаза, полные непонимания.
— Ну?
— Что — ну? Ты что, не видишь?
— А что я должна видеть?
Марина нетерпеливо пододвинула её к окну и показала на жёлтое такси.
— И так каждое утро, — сказала Марина.
— Хлопотно это. Воды.
— На.
Наташа припала к кувшину и допила его, чуть не проглотив монеты.
— Помнишь, он меня до цеха довёз, когда я раскладушку принесла.
— А зачем ты её принесла?
— Дура, чтобы на полу не спать.
— Ты совсем с ума сошла, в таксиста влюбляться, когда по ней банкир с ума сходит!
— Ни в кого я не влюбляюсь!
— А Миша так быстро в отставке? Ай да тётя!
— Ой! Я и забыла совсем. Я же должна…
Через час выйдя на улицу, Марина раздвинула своё лицо в улыбку. Иван, не поднимая глаз, открыл дверцу и усадил женщин на заднее сиденье. В машине стоя привычный запах ёлки, чуть взболтанный с бензиновой вонью. Наташа, жадно дыша в затылок Ивана, тут же уснула. Марина чувствовала себя неудобно, ей казалось, что Иван наблюдает за ней, хотя он угрюмо смотрел на дорогу, она тихонечко гладила Наташу по голове. Около цеха Иван извлёк женщин из машины, утрамбовался обратно и, ничего не говоря, уехал.
— Ну и тип! — сказала Марина.
— Вечно тебе не те нравятся, не прочухай свой шанс — сосредоточься на Владлене.
— Яйца курицу не учат.
— С милым рай не в шалаше! Ты только поначалу всё терпишь, а потом начинаешь требовать, да ещё в твоей беспрекословной манере, и тогда… Тебе тридцать семь! Хватит витать в эмпиреях и зефирах. А то всё сама да сама. Не надоело?
Марина поморщилась.
— Не-а, никогда я не была серьёзной! Всегда мечтательной! А может, Наташка, я просто умею верить?
— Нет, ты просто фантазёрка!
Работа ладилась, швеи строчили целый день, стремясь к премии. В обед Марина позвонила Мише — ни мобильный, ни домашний не отвечал, прошла неделя с их последней встречи.
Вечером, выйдя из дверей ателье, женщина воровато оглянулась, боясь заметить притаившееся такси, но его нигде не было. С одной стороны, ей была приятна деликатная забота Ивана, так как качество это редкое, почти исчезнувшее в наши дни, но, с другой стороны, становилось как-то не по себе. В этой заботе слышалось пока ещё отдалённое, но всё же посягательство на свободу, это внимание грозило обернуться одним из проявлений мужского эгоизма, стать тихой заводью, в которой мужчина заявляет себя центром — и вы крутитесь вокруг него, пока наконец не понимаете, что единственный мир, на который имеете право, это мир безграничного восхищения вашим избранником. И где гарантия, что из этого насильственного рая вас же и не изгонят? Марина обиженно подошла к луже. Лужа имела унылый вид и смотрела на женщину большим голубоглазым лицом. Марина пододвинула листок к кромке, толкнула, он медленно поплыл, кто-то окликнул её. Женщина обернулась, лужа стала пустой с одиноким листом, посреди двора стоял Владлен. Лёгкое раздражение опять зарябило поверхность воды, вновь обретшей лицо Марины.
Но, хорошенько приглядевшись к Владлену, она сменила гнев на милость — на нём было пальто из дорогого сукна, с роговыми пуговицами, явно сшитое на заказ. Марина обежала вокруг мужчины, удостоверилась на ощупь в качестве ткани, подёргала каждую пуговицу, отогнув край, внимательно вгляделась в швы, изучила, как посажена подкладка. Придя в неописуемое воодушевление от мастерства английских портных, она поцеловала Владлена, которого процедура аттестации его верхней одежды очень смешила.
Взяв её под руку, молодой человек проводил Марину до дверей машины, потом, так же взяв под руку, проводил до дверей ресторана. То ли помутнение от восторга по поводу британской швейной промышленности, то ли скачки в атмосфере, то ли ещё какие таинственные явления, но Марина не заметила, как очутилась перед входом в кафе «Онегин». Она замерла около больших дверей и испуганно посмотрела на Владлена.
— Что случилось?
— Ничего. Боюсь встретить одного человека.
— Ну так давай уйдём.
Но к ним навстречу засеменил больными ногами швейцар, одетый в красный, вполне бутафорский костюм. Он старался как можно шире раскрыть перед гостями двери. Глядя на Марину, он дотронулся до полей своего цилиндра, старые глаза слезились. У Марины защемило сердце — швейцар нёс свою службу с гордостью и удовольствие, совершенно не свойственными русскому человеку. Ей показалось, что она его где-то видела… на старых фотографиях… Нет же! При входе в метро, когда она неслась к Михаилу и чуть не сбила старика с ног.
Марина вся ссутулилась и уткнулась в кожаный переплёт меню, её мысли скакали вокруг букв, она попросила Владлена выбрать всё самому.
Время шло, шипучее шампанское и седло барашка делали своё дело, молодые люди, сидя у большого окна, занавешенного тяжёлыми шторами, были оживлены беседой. Марина хихикала и кокетничала, у неё на шее зазывно блестело фальшивое колье, а щёки горели румянцем. Владлен не выдерживал и хватал её за руку.
— Помнишь, я подарил тебе твой портрет?
— Он до сих пор висит над моим столом.
— Ты самая странная женщина, с которой я знаком. Ты, ты… Ты — настоящая глыба.
— Прекрати ерничать.
Вдруг с другого конца зала донёсся женский смех, несколько похожий на треск, Марина обернулась. И что же предстало перед её глазами? Конечно же, с молодой, весьма вульгарного вида особой сидел Михаил и нежно обнимал её взглядом. Накрашенная улыбка, вырез до самого копчика и две лямки, пересекающие грудь, не давали покоя соседям — мужчины беззастенчиво разглядывали полуобнажённое создание, женщины не менее беззастенчиво отвращали их от опасного занятия.
Михаил, победно оглядев зал, заметил Марину. Она сидела на краю стула и, натянув нижнюю губу на верхнюю, дёргала занавеску.
Владлен положил свою большую кисть на руку Марины, женщина не выдержала и вскочила. Больно стукнувшись коленкой о стол, она опрокинула стакан с красным вином, которое растеклось густым пятном по её брюкам. Официант бросился к Марине, но, потеряв равновесие, столкнулся с ней лбом. Она вскрикнула, потёрла ушибленное место и направилась к стеклянному входу. Потом, выпрямив спину, бросила надменный взгляд на Михаила и, убедившись, что её передвижение не осталось не замеченным, спустилась вниз.
