— Что они не будут… ну…
Я:
— Что?
— Ну…
Я:
— Вы имеете в виду сексуальные домогательства?
— Да, да.
Я:
— Если вы боитесь, что не сможете защитить себя, как же
вы хотите защитить других?
Кличка: Клетка. У нее юбка в клетку, сумка и заколка.
Молоденькая девчонка с короткой челкой. Говорит — романтика. И деньги, конечно.
Хочет научиться драться и стрелять. Работу представляет как
в фильме «Телохранитель». То, что надо. Не пытается выглядеть мужчиной.
Наверняка честно овладеет профессией. Такая может и закрыть кого-нибудь грудью.
Слишком честная перед самой собой. Просто родилась с авантюрным характером.
Я жирно вывела "!".
— Что такое быть женщиной?
— Заставить других думать, что быть женщиной — это
что-то особенное.
Как обычно, к вечеру от всех этих девушек у меня голова шла
кругом.
Я переставала их различать. Даже клички не помогали.
Я поняла, что такое уставать на работе.
Все они были слишком разными для того, чтобы эта работа
превратилась в рутину.
Появилась Машка. С визитной карточкой в руке.
— Мне позвонят, — уныло сообщила она.
— Уходите быстрей. — Анжела буквально вытолкнула
нас в дверь. — А то он сейчас еще Никиту вызовет!
6
Я чувствовала себя одноразовым мешком, в который сложили
КУЧУ чужих историй и приготовились выкинуть.
Мы заехали в «Желтое море».
Машка заказала коктейль в шейкере «Гренадин». Я — прозрачную
вермишель и вермут.
— Закажи тоже коктейль, пожалуйста, — попросила
Машка.
— Зачем? — удивилась я.
— Если мы закажем три коктейля, то нам подарят
шейкер! — объяснила Машка, падкая на дармовщину.
— Не знаю, он ведь с водкой… Сейчас у гаишников
какое-то усиление…
— Да там один лимонад! — уговаривала Машка.
— Слушай, ты же говорила, что хозяин ресторана — твой
приятель. Попроси у него шейкер, что ему, жалко, что ли?
— Нет. — Машка покачала головой. — Если все
его приятели у него шейкеры будут просить, то ему придется коктейль в
одноразовых стаканчиках подавать.
— Ну да. — Я вынуждена была согласиться.
— А я, наоборот, как его хорошая знакомая, поддержу его
маркетинговый ход, закажу три коктейля и поспособствую процветанию его бизнеса!
Это была убедительная речь, и я заказала себе коктейль
«Цитрусовый». То есть в нем была водка «Абсолют Цитрон».
Часа через три мы стали обладателями прекрасного стеклянного
шейкера.
Машка уехала на тусовку, а я поехала домой.
На Ленинском проспекте меня догнала машина ГАИ.
Я забыла включить фары.
Мне дали дыхнуть на пластмассовую квадратную коробочку.
— Забираем права, — сообщил мне инспектор с такой
веселой ухмылкой, словно спрашивал: «Вы вообще как к летающим тарелкам
относитесь, нормально?»
Я дала двести долларов, и за это он провожал меня до дома. С
мигалкой.
Еще дешево за такой сервис.
Я ехала и думала о том, что вот у нас в семье нет денег, а я
трачу двести долларов на музыкальное сопровождение. И еще сто — на шейкер,
наверное, откуда-нибудь из «ИКЕА», долларов за пятнадцать. Это потому, что мои
деньги — как будто отдельные. Есть у меня лимит на карточке, и я могу тратить
его как хочу. А если бы у нас с Ромой деньги были общие и никаких лимитов у
меня не было, я бы болела за семейный бюджет. Может, в лучшие времена и тратила
бы больше, чем хотелось Роме, но зато в худшие не транжирила деньги направо и
налево.
Это Ромина идея — с лимитом.
Я моргнула гаишной машине фарами. Она поравнялась со мной.
— На Спиридоньевку! Маршрут изменился! — крикнула
я в открытое окно.
Гаишник кивнул, включил сирену.
Я с ветерком доехала до Кати.
Она, как всегда, занималась йогой.
— Неплохо ты тут медитируешь. — Я кивнула в
сторону журнального стола. На обложке глянцевого журнала был многообещающе
рассыпан грамм коко-джанго.
— Присоединяйся, — пригласила Катя широким жестом.
Я растянулась на полу, поближе к журнальному столику.
— Ты о чем сейчас думаешь? — спросила Катя.
— О том, что мне надоело ездить на «фольксвагене». Хочу
«мерседес».
— Все, выкинь это из головы. Делай то, что я буду
говорить.
— Хорошо.
— Расслабь свои веки. Они абсолютно расслаблены.
Мои веки дрогнули и расслабились.
— Твой нос… Твои губы… Твои скулы…
Я чувствовала, как напряжение пропадает с моего лица. Лицо
разглаживается.
— Твоя шея… Твои плечи… Твоя грудь… Твои руки…
Я концентрировалась на той части тела, которую называла
Катя. Когда она дошла до коленей, я почти заснула. Я не ощущала своего тела.
Оно было невесомым.
— Твой мозг, он живет, — говорила Катя, — и
вся твоя энергия сконцентрирована в нем. Ты дышишь ровно, твои мысли далеко от
тебя. Они в твоем будущем. Что бы ты хотела там увидеть? Ты уже видишь это. Ты
рассматриваешь каждую деталь. Ты все видишь очень четко. Это происходит на
самом деле. Ты испытываешь радость — она настоящая. Люди живые. Они делают и
говорят то, что ты хочешь.
Мы стоим в огромном сверкающем зале.
Я и моя свекровь. Я не вижу себя, не вижу, во что я одета, я
ощущаю себя изнутри. У меня очень хорошее настроение. Свекровь в бальном
платье.
«Вы сегодня просто великолепны», — шепчу я ей игриво.
«Это благодаря тебе», — отвечает она.
«Ну что, будем танцевать или пройдемся?» — спрашиваю я ее
как закадычную подругу. «Давай возьмем мороженое, — предлагает она. —
Посмотри на того усатого, он с тебя глаз не сводит». — «Нет, по-моему, он
пялится на вас». Играет музыка, и я испытываю радостное возбуждение от
предстоящего вечера.
Когда я открыла глаза, Катя аккуратно нарезала кокс
соломкой. С помощью дисконтной карты ресторана «Мао».
Я чувствовала возбуждение. Как будто только что вернулась с
великолепного праздника.
На каком-то балу мы со свекровью были подружки. Нам было
весело.
Зачем мне такая подружка? Эта сумасшедшая свекровь?
