— Нет. Я пока не смогу.
— Как «не смогу»? — Я захлебнулась от возмущения.
Что они себе позволяют?
— Извините.
Мне показалось, что это прозвучало от чистого сердца. Я
все-таки хорошо к ней относилась.
Даже называла ее «своей второй мамой».
— Ладно. Я позвоню в агентство, буду искать другого
человека.
— Извините, — повторила она.
— Я дам вам рекомендацию в агентство. Хоть и не
понимаю, что произошло.
Агентство обещало прислать замену завтра.
Может, и хорошо, что у меня нет домработницы. Все-таки
экономия! Я испугалась собственных мыслей. Им нельзя поддаваться.
Я свято верила, что с человеком никогда не произойдет то,
что для него неприемлемо.
Возьму себе двух домработниц. Трех.
Я собиралась к свекрови в гости. В худшем смысле этого
слова.
Я доставала с полок моей огромной гардеробной вещи, держала
их одну за другой в руке, словно взвешивала, и бросала на диван. Пока на диване
не оказалась половина моего шкафа.
Это — моя обычная манера одеваться. Куда мне без
домработницы? Кто же это все раскладывать будет и гладить?
Я покупаю вещи чаще всего именные. В Третьяковском проезде.
Или в «Soho».
Я держала в руках вешалку с черным костюмом Valentino.
Свекровь бы оценила.
Я бросила костюм в общую кучу. Взяла юбку Cavalli.
Неуверенно остановилась перед платьем Armani. Снова бросила
взгляд на Valentino.
В Valentino чувствуешь себя леди. В Cavalli ощущаешь себя
так, как будто муж наконец-то уехал в командировку. А в Armani — как будто муж
уехал в командировку, но ты — осталась леди.
Я, как всегда, надела Cavalli. С удовольствием представила
себе раздраженный взгляд свекрови.
Зазвонил телефон. Рома. Сообщил, что я, оказывается, уже
давно могу пользоваться своими карточками VISA и АтЕх.
За что люблю Рому — так это за отходчивость.
— А зачем ты едешь к моим родителям? —
поинтересовался он.
— На тебя пожаловаться, — вздохнула я. Чересчур
громко. Рома мог подумать, что я выдохнула дым марихуановой сигаретки.
— Вряд ли они тебя пожалеют.
— Это точно. Но еще заодно я покажу свекру фотографии
моих телохранительниц. Твой папа благородно вызвался взять себе парочку — это
будет что-то вроде моей PR-кампании.
Я уже по второму разу перерывала все шкатулочки и вазочки в
поисках своих сережек. По полтора карата плюс на три карата россыпью.
Их не было.
Я посмотрела под диваном, на всех полках.
В постели.
Вышла к машине. В пепельнице. Я иногда снимаю сережки по
дороге домой. Слишком тяжелые, уши болят.
Сережек нигде не было. Я моментально связала исчезновение
бриллиантовых сережек со странным увольнением домработницы.
«Вот сука!» Я схватилась за телефон. Что я ей скажу? Она
начнет плакать, а доказать я ничего не смогу.
Я еще раз вытряхнула содержимое всех коробочек в своей
спальне и ванной. Отодвинула мебель. Нет.
Позвонила Веронике.
Она сочувственно выслушала меня. Расспросила о подробностях.
Рассказала, как у ее приятельницы домработница украла все шубы. Я продиктовала
ей паспортные данные своей Тамары. Хорошо, что не выбросила анкету из
агентства.
У Вероникиного мужа есть такой специальный Борисыч. На
зарплате. Его работа заключается в выколачивании долгов.
— Но ты точно уверена, что это она? — еще раз
переспросила Вероника.
— Ну, я же не сумасшедшая!
— Просто ты же представляешь, что он с ней сделает?
Я попыталась представить. Вспомнила, как ходили в Праге в
музей, в котором в качестве экспонатов были собраны орудия пыток со всего
света.
На всякий случай я соврала:
— Да.
— Ну ладно, позвоню тебе, как только будут новости.
* * *
Свекровь встретила меня нерадостным взглядом давно стареющей
женщины.
— Очаровательная тряпочка.
Свекор сразу оценил Cavalli. И, словно сравнивая, окинул
свою жену слегка брезгливым взглядом уверенного в себе гомосексуалиста.
Я вдруг поняла, почему свекрови не нравится моя юбка. Потому
что сама она уже не может надеть такую. А когда-то ведь надевала.
Не огромное ли количество подобных юбок в гардеробе моей
свекрови заставило его когда-то в молодости так радикально пересмотреть свои
сексуальные предпочтения?
Свекор рассматривал фотографии моих девушек с удивленным
видом эстета на помойке.
— Дорогая, а других фотографий у тебя нет? —
спросил он.
— Есть. Моя. Джулии Робертс. Кэмерон Диас. И Брюса
Уиллиса. — Последняя фамилия была явно конъюнктурным высказыванием.
— Мужлан, — бросил свекор.
— Возьми вот эту. — Свекровь вытащила из пачки
фотографию Мадам. Счастливое семейство. Редкий случай, когда жена действительно
укажет мужу самую симпатичную девушку.
— Да. И еще эту. — Я показала на Гору.
Мы договорились, что я привезу ему их сама.
Свекровь откровенно разглядывала меня.
Я вспомнила, что меня бросил муж, и приняла удрученный вид.
Потупила взгляд. Только собралась горестно вздохнуть, как меня остановил ее
ледяной голос.
— Думаешь, он к тебе вернется?
Мы посмотрели друг другу в глаза. Когда-то она таким же
голосом сказала мне: «Мой сын никогда на тебе не женится».
Я не ответила. Мы и так отлично понимали друг друга. Она так
же хорошо, как и я, знала, что он вернется. Потому что в этом была и ее заслуга
тоже. Это она воспитала своего сына так, что необходимость принимать
самостоятельные решения для него пострашней, чем самый беспощадный женский
деспотизм.
Например, какие носки надеть утром? Если брюки коричневые, а
ботинки черные? И в какую из трех одинаковых кнопок на микроволновке надо
ткнуть, чтобы разогреть себе ужин?
15
…я же не могу работать бесплатно — 12.13
Парковка у тебя бесплатная… — 12.14
позвонил ровно в 12.15
Я слонялась по квартире из угла в угол. Заходила в детскую,
рассматривала фотографии на стене в холле, какое-то время постояла перед
зеркалом в гардеробной. Как скучно в пустой квартире! Абсолютно не чувствуешь
собственную значимость. Некем командовать. Ни мужа, ни сына, ни домработницы.
Ни даже собаки.
