Наше нападение будет вспоминаться им как шабаш ведьм. Мы
кричали, тыкали им в шею пистолетами, выволакивали их наружу.
Все слова, которые они выговаривали, были женского рода.
Ругательные.
Сайд сразу узнал меня.
А я узнала свой «мерседес». Он был черный, а не серебристый,
как раньше. Но я узнала его.
Каждую трещинку кожи на водительском сиденье я знала как
собственные морщинки.
Сайд лежал на земле.
— Быстро! — орала я, как в кино «Менты». —
Где он?! Быстро говори! — Я засунула «Осу» ему в рот. — Где парень?!
С пистолетом во рту он вряд ли мог говорить — мог только
мычать и крутить головой. Но это я сообразила позже.
Гора и Мадам кинулись в голубой дом. Он был пустынен. Только
свет горел везде, словно дом готовился к приему.
Мы нашли его в пристройке на заднем дворе.
Он лежал связанный и с кляпом во рту. По щекам текли слезы.
23
Мы выпили столько Whisky, что все планы, которые мы стоили,
казались нам реальными и осуществимыми.
Я начала утро с уборки. Вернее, я начала утро с того, что
два часа искала, где хранится то, чем обычно убирается моя квартира. Не нашла.
Села в машину, доехала до «Седьмого Континента». Удивилась,
какое количество чистяще-моющих средств есть в продаже. Накупила на двести
долларов.
Протерев пыль во всей квартире, поняла, что физический труд
— тоже труд.
Когда доставала шваброй паутину с потолка, вспомнила
мультфильм про Мойдодыра. Хотя я умываюсь.
Полы мыть уже не смогла. Позвонила в агентство по
трудоустройству. Накричала на них: почему мне месяц не присылают домработницу.
Они слабо оправдывались, говоря, что звонили мне, а я не
проявляла интереса. Я в жесткой форме объяснила им, что интересы мои
распространяются на другие области, но чтобы завтра у меня была домработница.
Они обещали через три дня.
Я была зла и поэтому помыла полы. Когда позвонил Стас, я так
ему и сказала: «Перезвоню, когда помою полы». Без всякого напускного
бахвальства. И добавила, подумав: «Малыш».
Я очень устала. Успокаивала только мысль о том, что за этот
день я наверняка похудела. Килограмма на три.
Я положила на глаза маску Shiseido и действительно набрала
номер Стаса.
— Я не спал всю ночь, — сообщил Стас.
— Гулял? — уточнила я не без зависти.
— Да. Во сне. По небу. Вместе с тобой. Ты держала меня
за руку.
Я вздохнула.
— Никита, мне надо тебя увидеть.
Я снова вздохнула. Когда уже даже играть неинтересно — все.
Отношения без будущего.
Стас буквально закричал:
— Никита, мне надо тебя увидеть!
— Ты с ума сошел? Не кричи на меня.
— Да, я с ума сошел! Это ты свела меня с ума!
Я подумала, что у Стаса истерика. Положила трубку. Он перезвонил
через секунду.
— Извини меня, — попросил он совершенно ровным
голосом.
— Извиняю. Ну, что нового?
— Буду делать репортаж. Из милицейского участка. Про
несовершеннолетних проституток.
— Очень интересно. Я бы даже сказала, захватывающе.
— Да. Когда мы увидимся?
— Я позвоню тебе, малыш. Ладно?
— Ладно.
Я думала, он повесит трубку, но гудков не было.
— Стас, пока!
— Пока. Целую тебя. И знаешь что?
— Что?
— Я загадал. Если ты не сразу повесишь трубку, значит,
ты любишь меня. Ты не повесила.
— Здорово, — сказала я и нажала на красную кнопку
мобильного.
Завтра должен приехать Рома.
Свекор тогда прислал свою службу безопасности.
Он не хотел милицию. Ему не нужна огласка.
И он приехал сам. В лиловом.
Юношу звали Артем. Как моего сына. Я боялась стать
свидетельницей какой-нибудь сцены из жизни сексуальных меньшинств.
Свекор вел себя достойно. Надо отдать должное Артему, он
тоже.
Вокруг были люди. Свекор крепко обнял его и проводил в
машину.
Только глаза.
Глаза не умеют себя вести как надо. У глаз нет этикета.
Глазам необязательно соблюдать приличия.
Глаза свекра с ненавистью смотрели на Сайда. И с
растерянностью — на грузного темноволосого азиата. Он был за рулем «мерседеса».
Моего.
Азиат сидел на земле, в наручниках, прислонившись спиной к
машине.
Моей.
Его рубашка то ли порвалась, то ли расстегнулась, и над
ремнем брюк нависал голый живот, как тесто, когда оно выходит за край миски.
Моя бабушка пекла пироги.
Он не сводил глаз со свекра.
Черных, слегка раскосых глаз.
Что-то изменилось в лице моего свекра.
То ли он помолодел лет на пятнадцать.
То ли состарился за эти несколько минут.
Они были знакомы.
Около ворот «Эдема» мне никто ничего не стал объяснять.
* * *
Позвонила Катя.
Я рассказала ей о событиях прошедшей ночи.
Боевик с погоней. И с хеппи-эндом.
Катя вяло комментировала.
— Антона не выпускают, — сказала она невпопад,
когда я стала высказывать свои предположения о дальнейшей судьбе Сайда.
Занятая своими делами, я совершенно забыла об Антоне.
Люди сначала эгоисты, а уже потом — друзья.
— Как не выпускают? Адвокат же сказал…
— Не знаю. Говорит, там какие-то сложности.
— Что же делать, Кать?
— Не знаю.
Я сидела совершенно обескураженная. Антон в милиции.
Безжизненный Катин голос.
Слишком много всего свалилось на меня в последнее время.
Позвонил Рома.
Мы договорились увидеться на следующий день.
Я соскучилась по Артему.
Я хочу, чтобы мне вернули сына.
* * *
Я проснулась знаменитой.
Меня разбудил телефонный звонок журналистки из «7 Дней». Ей
срочно понадобилось интервью со мной. Обо мне. Ну, и о моем агентстве.
Мы встретились одновременно: я, Рома и журналистка. В
Смоленском пассаже, в пиццерии.
