На глазах Снежанны появились слезы. Она с ужасом перевела
взгляд на Катю.
— Что? — спросила Катя одними губами.
— Простите меня. — Тушь Снежанны оказалась не
водостойкой и теперь размазалась по всему лицу. — Простите меня…
— За что? — спросила Анжела. — Говори
нормально!
— Я не знала, не верила… Он сказал мне, что, если я
пересплю с кем-нибудь, он мне ничего не сделает… а любовника моего… уничтожит…
Я и забыла потом, думала, так просто сказал…
— Сука! — Катя кинулась к Снежанне через весь
стол. — Какая же ты сука!
Официанты быстро закрыли дверь в каминный зал. С той
стороны.
— Я не знала… — рыдала Снежанна, пока мы оттаскивали от
нее Катю, — честное слово… не знала… — Катя грозила ее убить, задушить,
утопить. Она называла ее всеми возможными словами, и Снежанна покорно кивала.
Она выглядела как загнанный в угол зверек. Дорогой зверек с роскошной шубкой,
которую с нее содрали. И осталось склизкое, дрожащее тельце.
Через какое-то время сил говорить уже не было. Мы пили
виски. Молча. Не чокаясь, как не чокаются на поминках. Захотелось к Роме. Я
включила телефон.
Когда он зазвонил, это было похоже на сигнал с другой
планеты.
Стас. Я ответила.
Я все должна объяснить этому мальчику. Пусть снимает свои
фильмы. И репортажи. И влюбляется в костюмерш. И в помощниц режиссера.
Пусть держится от нас подальше. То, что мы творим,
творчеством не называется.
Мне казалось это таким понятным, что после «алле» я
ограничилась одним ответом:
— Найди себе кого-нибудь. Оставь меня в покое.
Он словно не расслышал.
— А я сейчас в милиции. Делаю репортаж. А ты где?
Интересно, он не в той милиции, где наш Антон?
— В «Паризьене», — ответила я машинально.
— Я соскучился.
— Забудь меня. Прошу тебя! — Он начал сильно меня
раздражать. — Не звони мне больше! Понимаешь? Все кончено!
Я швырнула на стол телефон. Покачала головой. Мне только
Стаса с его любовью сейчас не хватало.
Ресторан закрылся. Нам, как постоянным клиентам, оставили
двух официантов, а остальной персонал разошелся по домам.
Мы выпили столько виски, что все планы, которые мы строили,
казались нам реальными и осуществимыми.
Мы решили, что я должна позвонить Пузику.
На «изумрудной» вечеринке он танцевал со мной и делал мне
комплименты. Тем более что сейчас он остался один.
Мы были уверены, что он мне не откажет. Снежанна в порядке
передачи опыта рассказывала, что любит Пузик и как произвести на него
впечатление.
Анжела вспомнила историю про свою приятельницу Веру. Та
устроилась секретаршей к председателю правления банка. Ей было точно известно,
что он предпочитает блондинок. Она была брюнеткой. На собеседование она пришла
в парике. Председатель правления влюбился в нее с первого взгляда. Она боялась
снять парик целый месяц. Подруга дала ей совет, и она им воспользовалась.
Однажды утром она пришла на работу совершенно лысая. Ее не выгнали. А потом все
долго удивлялись, почему новые волосы стали расти каштанового цвета.
Было три часа ночи. Играл блюз.
Приехал Стас.
Он прошел мимо дремавших официантов и остановился в
нескольких шагах от нашего стола.
— Стас! Какая бесцеремонность! — произнесла я
заплетающимся языком.
— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил он немного
угрожаюше.
Ответом ему был истеричный смех Снежанны. Вслед за ней
засмеялась Катя. Потом Анжела и я. Мы хохотали так весело, словно находились в
цирке, а Стас был лучшим из клоунов.
Мы ничего не имели против того, что он приехал. Мы даже были
ему рады. И, не переставая, радостно смеялись.
— Замуж, — говорил кто-нибудь из нас сквозь смех,
вызывая этим магическим словом новые приступы хохота.
— А можно я выйду? — хохотала Катя.
— И я! — подхватила Снежанна.
— Мы все выйдем! Давай? — Анжела еле-еле
выговаривала слова.
— Потянешь? — поинтересовалась Катя. Почти из-под
стола.
— Мне кажется, потянет, — многозначительно сказала
Снежанна, делая паузу для смеха между словами.
— А давайте прям сейчас, — хохотала Анжела, —
поженимся! Пока мой не приехал!
— А подарки? — вспомнила Катя. — Ты нам что
на свадьбу подаришь? По кинокамере?
— По фотоаппарату! — Анжела сделала вид, что
фотографирует меня.
Я манерно улыбнулась «в объектив».
Мы начали «щелкать» друг друга, принимая разные позы.
Я даже не заметила, когда Стас вышел.
* * *
Похмелье было тяжелым.
Хотя голова не болела.
Я выпила кока-колу, а потом кефир.
Я ходила по пустой квартире, и привычные вещи казались мне
чужими и враждебными.
Иногда на отдыхе очень хочется домой.
У меня было такое же чувство.
Только я была не на отдыхе. А в каком-то кошмаре.
Тревога. Без лица, без тела. Без названия. Холодная и
колючая.
Она жила не в голове, не в сознании. Прямо в сердце. Оно
перестало стучать. Оно трепетало.
Его надо было достать, чтобы избавиться от тревоги. И
выкинуть. Подальше.
Казалось, что другого способа нет.
Я попыталась рассуждать.
Чего я боюсь? Что может случиться?
Мозг послушно предложил вариант ответа: Артем. Вдруг с ним
что-то случится?
От ужаса у меня отнялись кончики пальцев.
Телефонный разговор с сыном принес успокоение только на то
время, что я слышала его голос.
* * *
Я взывала к своему разуму. Я пыталась объяснить себе, что
это просто депрессия. Вызванная, в первую очередь, отказом от кокса. Волевым
решением я перестала нюхать. Депрессия в таких случаях неизбежна.
Ничего не помогало. Страх за Артема был как наводнение. Он
уничтожал все беспощадно, и с ним невозможно было бороться. Он не кончался.
Мерзкий, липкий, холодный страх. Я чувствовала его запах. От него тошнило.
Мои мысли были как судороги: они приходили внезапно,
скручивали мои мозги, причиняя почти физическую боль, и так же внезапно
отступали. Чтобы через какое-то время вернуться вновь очередным приступом.
Более сильным.
Анжела объяснила мое состояние ревностью.
