— Они пришли, чтобы у тебя молоко испортилось! —
говорил Уилл жутким голосом.
Уилл.
В горле встал ком.
Я старалась не думать об Уилле, но ничего не получалось.
Тогда я представила, что он жив, жив во мне. Сделала бутерброд с арахисовым
маслом, но не стала есть. Поднялась к себе и легла на кровать поверх одеяла.
Темнело. Где-то закричала сова. Я смотрела в потолок до тех пор, пока могла еще
различать трещины, похожие на паутину.
В темноте мысли потекли не в том направлении. Фернандо.
Мадам Занзибар. «Ты такая же, как все? Мечтаешь о головокружительном романе
любой ценой?»
Лишь от отчаяния я пошла к мадам Занзибар и загадала это
дурацкое желание. А ведь из-за него Уилл начал действовать. Чертов букет! Зачем
он мне понадобился?
Я села. Букет!
Схватила телефон и нажала на «3» — быстрый вызов номера Юн
Сун. «1» — мамы и папы, «2» — Уилла — я до сих пор не удалила его номер, но и
не нужно!
— Юн Сун! — завопила я, когда она ответила.
— Фрэнки! — на заднем плане была слышна «SOS»
Рианны. — Как ты?
— Хорошо. Даже отлично! Правда, отключили
электричество, в доме темно, как в шахте, а я одна, но скоро ко мне кое-кто
присоединится! — Я захихикала и на ощупь пошла в коридор.
— Что? — Сильный шум. Громкий смех. — Фрэнки,
я тебя очень плохо слышу!
— Букет! Осталось еще два желания! — Я сбежала по
лестнице, ликуя.
— Фрэнки, что ты…
— Я же могу его оживить, понимаешь? И все снова будет
хорошо! Мы даже сможем пойти на бал!
— Фрэнки, нет! — резко сказала Юн Сун.
— Ну я и дура! Как же раньше-то не додумалась?
— Подожди! Не надо! Не… — Послышался возглас и
пьяные извинения. Затем: «Классное платье!»
Похоже, всем было весело. И скоро я к ним присоединюсь!
Я вбежала в комнату, просунула руку за книги и нащупала
мягкие лепестки.
— Я вернулась, — продолжила Юн Сун. Стало тише,
видимо, она вышла на улицу. — Фрэнки, знаю, ты очень страдаешь! Но пойми!
Это совпадение! Ужасное совпадение!
— Думай, как хочешь, а я загадываю второе
желание. — Я выудила букет.
Юн Сун испугалась еще сильнее.
— Фрэнки, пожалуйста! Не надо!
— Почему?
— Он упал с огромной высоты. Его тело было
обезображено! Поэтому хоронили в закрытом гробу, помнишь?
— И что?
— А еще он уже тринадцатый день гниет в могиле! —
прокричала она.
— Юн Сун, что ты несешь? А если бы речь шла о Джереми?
Какие могут быть дискуссии? — Я поднесла цветы к лицу, осторожно
дотронувшись лепестками до губ. — Все, мне пора. Пожалуйста, оставьте там
для меня немного пунша. И для Уилла тоже! Для него побольше! Думаю, он будет
умирать от жажды!
Я захлопнула крышку телефона, подняла букет и торжествующе
прокричала:
— Хочу, чтобы Уилл был жив!
Снова запахло гнилью. Букет скукожился, а лепестки как будто
стали меньше. Я непроизвольно бросила его, как уховертку, которая однажды упала
мне на руку. Впрочем, букет больше не нужен. Я ждала Уилла. Где же он?
Оглянулась, наивно ожидая обнаружить его на диване, как
будто говорящего: «Ты что, испугалась пучка сухих цветов? Фу!»
Темные очертания дивана едва виднелись на фоне стены, но Уилла
не было.
Я подошла к окну и выглянула на улицу. Никого. Только ветер
сотрясает листья на деревьях.
— Уилл?
Тишина. Меня охватило разочарование, и я опустилась в папино
кожаное кресло.
Глупая Фрэнки! Глупая, бестолковая, жалкая Фрэнки!
Время шло. Стрекотали цикады.
Глупые цикады!
А затем раздался еле слышный звук, похожий на звук шагов.
Потом снова. Я выпрямилась.
На дороге, а может, уже ближе к дому, заскрипел гравий. Шаги
приближались. Они явно давались с трудом, будто кто-то хромал или что-то за
собой тащил.
Я напряженно слушала.
И тут шаги послышались рядом с крыльцом. Нечеловеческие
шаги.
Я с ужасом вспомнила слова Юн Сун: «Тело изуродовано.
Гниет». Раньше даже внимания не обратила. А теперь поздно. Что я натворила?
Я вскочила и побежала в коридор. Если кто заглянет в окно
комнаты, то меня не увидит. Бог ты мой, кого же я оживила?
Раздался стук в дверь. Я всхлипнула и прижала руку ко рту.
— Фрэнки! — послышался голос. — Черт! Выгляжу
я не очень. — Уничижительный смех. — Но главное — я пришел. Чтобы
отвести тебя на бал!
— Это необязательно! — завизжала я. — Кому
нужен бал? Серьезно!
— Ну да, конечно! Кто бы говорил! Да ты убить готова за
романтический вечер. — Затрещала дверная ручка. — Ты меня не
впустишь?
Послышались хлопки, будто кто-то выбросил перезревшую
клубнику. Затем:
— Черт! Нехорошо получилось!
— Уилл? — прошептала я.
— Неудобно спрашивать… но у тебя есть пятновыводитель?
Боже! Боже-боже-боже!!!
— Ты ведь не злишься? — взволнованно спросил
Уилл. — Я очень к тебе спешил! Но знаешь, это так странно… Потому что…
Я представила гробы без воздуха глубоко в земле. Нет!
Пожалуйста, нет!
— Ладно, забудь. Просто странно, — он постарался
разрядить обстановку. — Так ты меня впустишь или нет? А то я тут на куски
распадаюсь.
Я прижалась к стене. Подгибались колени, тело словно чужое.
Я понимала, что, пока нас разделяет крепкая входная дверь, я в безопасности. Не
знаю, во что превратился Уилл, но он явно из плоти и крови. Частично. Но уж
точно не привидение! И вряд ли пройдет сквозь стены.
— Уилл, уходи. Я совершила ошибку.
— Ошибку? То есть? — он растерялся.
У меня заныло сердце.
— Господи… — Я расплакалась. — Мы больше друг
другу не подходим, понимаешь?
— Нет. Хотела, чтобы я пригласил тебя на бал? Я
пригласил. А теперь не понятно почему… а! Ясно!
— Ясно что?
— Не хочешь, чтобы я тебя видел? Боишься, что плохо
выглядишь?
— Э… — Может, ограничиться этим объяснением?
Просто сказать «да», и он уйдет?
— Фрэнки, дружище, не бойся! — Он
рассмеялся. — Во-первых, ты прекрасна, а во-вторых, по сравнению со мной —
сущий ангел!
В его голосе послышалось облегчение. Он как будто
догадывался, что что-то не так, но не мог понять что. И вот теперь все
прояснилось. У Фрэнки проблемы с самооценкой. Глупая Фрэнки!
