— Нужда заставила. Вам нужно спросить отца? — Престон, похоже, сникла, словно ветер перестал наполнять ее паруса. — Я надеялась… Понимаете, я в довольно затруднительном положении. Мне нужны деньги прямо сейчас.
Краем глаза Уилл заметил, как Джеймс повернулся к нему, словно спрашивая, зачем Престон могла понадобиться большая сумма, но, поскольку ответа у него не было, Уилл просто покачал головой и не спускал глаз с Престон. Только чтобы убедиться, что он слышит и понимает ее слова. А не для того, чтобы упиваться ее видом, как оказавшийся на острове человек смотрит на море в тщетной надежде напиться пресной воды.
— Сколько вы просите за нее? — спросил Томас.
— Я могу с ней расстаться только за пятьсот фунтов. — Лицо Престон было теперь непроницаемым, напряженным от какого-то безотлагательного дела, которого Уилл не знал. Пока.
— Это выглядит разумным. — Томас нащупывал путь, не зная, как продолжить. — Мой отец заплатил по двести пятьдесят гиней за зеленых гунтеров, думаю, его можно убедить позволить мне приобрести кобылу за такую сумму.
Престон неверно истолковала колебания Томаса.
— Она замечательная. У нее огромное сердце. Но очень нежный рот. Надеюсь, вы будете управлять ею мягкой рукой. Очень мягко. Вы понимаете?
— Да. — Томас полностью разделял такую заботу.
— Но, боюсь, она не годится на племя. Хочу честно предупредить вас, прежде чем вы согласитесь. Это может быть опасно для нее. Я могу все это объяснить, когда приведу ее вам. Кое-кто сказал, что для него будет невелика потеря, если он случит ее, и она умрет, но вы должны дать мне слово джентльмена, что не сделаете этого.
— Олдридж? — шепнул Джеймс в ухо Уиллу.
— Без сомнения, — ответил Уилл. Вот негодяй. Но, если бессердечное обращение Олдриджа кобылой навело Престон на мысли о том, как он неизбежно обойдется с ней самой, нужно радоваться.
Томас был сама торжественность и серьезность.
— Даю вам слово, — поклялся он.
Престон вздохнула с облегчением, словно часами задерживала дыхание.
— Спасибо. Тогда мы договорились. Вы купите у меня Резвушку за пятьсот фунтов?
— Согласен. — По освященной временем традиции барышников всего мира Томас плюнул на ладонь и протянул Престон руку для рукопожатия.
Пугающая леди, не колеблясь, плюнула себе на ладонь и сжала его руку.
— Дело сделано, — сказала она. Потом снова судорожно выдохнула. — Теперь вам остается помочь мне украсть ее.
Это все, что нужно было Уиллу.
— Думаю, я слышал достаточно. — Он шагнул в пятно света от фонаря. — Престон, ты соображаешь, что делаешь?
Никакого счастья или облегчения, которые, как он воображал, должны отразиться на ее лице при его появлении.
— Коммандер Джеллико. — Она скрыла свое удивление за официальным тоном. — Я не знала, что вы здесь.
— Мисс Антигона. — Уилл поклонился весьма официально, как ему и следовало. Словно они не посреди ночи в конюшне его отца, по крыше которой колотит бушующий дождь. — Похоже, вы обладаете печальной склонностью к ночным приключениям в отвратительную погоду. Но вы не можете просто так отправиться воровать лошадей, независимо от времени суток. И не можете красть их у таких, как лорд Олдридж, без приличного плана. И без помощи опытных товарищей.
На ее губах промелькнула призрачная улыбка.
— На самом деле я ее не краду. Я возвращаю свое, честно и справедливо. — Престон похлопала себя по рединготу. — У меня есть доказательство. Письмо с печатью графа Гросвенора, что кобыла принадлежит мне. Она моя, и лорд Олдридж не имеет права удерживать ее против моей воли.
Уилл взглянул на Джеймса, который следом за ним вошел в конюшню, и оба они повернулись к Здоровяку Хэму.
— Это позор — позволить его милости Олдриджу захватить лошадь, которая ему не принадлежит, — высказался Здоровяк Хэм.
— Точно, Здоровяк Хэм, — согласилась Престон. — Он не подходит для того, чтобы владеть ею. У него нет любви к животным, вот почему я не могу этого допустить. И если я сама не могу содержать кобылу, то она должна быть у того, кто ее оценит.
— Мастер Томас такой человек, — заверил Здоровяк Хэм. — У него в крови достойное отношение к лошадям, это от его отца, графа. Он правильно будет обходиться с ней. Я об этом позабочусь.
— Хорошо. — Престон повернула недрогнувший взгляд к Уиллу. — Тогда могу я надеяться, что вы все поможете мне украсть ее?
Глава 21
— Можешь.
Они составляли странную компанию — виконт, моряк, кучер, мальчишка, девушка, переодетая мальчиком, — но дело было улажено со всей скоростью и ловкостью хорошо натренированной команды, совершающей вылазку на берег. Уиллу редко доводилось видеть лучшую слаженность.
Планирование всегда было сильной стороной Уилла, и с того момента, когда Престон объявила о своем намерении вернуть лошадь, его ум, отбросив всякие следы беспечности, заработал. И не только ум, в его крови зазвучала песня сирены, влекущая к действию и цели. К цели, от достижения которой он станет лучшей версией самого себя.
— Здоровяк Хэм, знаю, это ниже твоего профессионального достоинства, но нам нужна незаметная карета, запряженная неприметной четверкой. Ты можешь обеспечить что-нибудь подобное? Цель всего в двух улицах отсюда, но для безопасности нам понадобится экипаж, чтобы создать шум, прикрытие и быстро уехать оттуда, если понадобится. Джеймс, нам лучше вооружиться, просто на всякий случай. Я понятия не имею, где отец держит оружие, если оно вообще тут есть, но у меня в морском сундуке имеется пистолет.
— Всегда держу пистолеты в каретном ящике, — объявил Здоровяк Хэм.
— И у меня есть. — Престон вытащила из-за пояса уже знакомое оружие.
Томас, который явно оказался единственным невооруженным, присвистнул с восхищением и тревогой. Уилл прекрасно понимал его чувства.
— Томас? — спросил он младшего брата. — Ты прежде держал пистолет?
— Нет, сэр. — Сейчас в Томасе не было ничего от сонного школьника. Теперь его широко распахнутые глаза были полны внимания. — Я хочу сказать, что стрелял пару раз. Но никогда не носил оружия.
— Я понимаю разницу. Тогда тебе пора учиться.
— Я раздобуду, что нужно, — сурово сказал Джеймс и направился от конюшни к дому.
— Отлично. Здоровяк Хэм, пусть твои парни готовят карету. Томас, найди мне перо и бумагу или стащи из классной комнаты.
Каждый занялся своим делом, оставив Уилла наедине с Престон. И впервые присущая Уиллу легкая беззаботность оставила его. Он забыл, как Престон ему нравится. И только сейчас начал понимать, как тосковал по ней.
Престон первая предложила мир.
— Извини, — сказала она, но была напряжена и скована, ни капли ее обычной уверенности, той ошеломляющей комбинации физической силы и врожденной грации, которую Уилл находил невероятно привлекательной. Сегодня ночью грация, похоже, покинула ее, Престон превратилась в тугой клубок напряженной решимости. — Я не собиралась тебя впутывать. Я бы не пришла, если бы было еще куда обратиться.
