Моя улыбка мигом исчезла, стоило мне только завернуть на
площадку третьего этажа. Все мои вещи стояли в коридоре.
— Что за черт? — потрясенно прошептала я. Затем поставила на
пол коробку и воззрилась на дверь миссис Талбу, домовладелицы. — Я же заплатила
квартплату!
— Эй, Рэчел! — крикнул мне с потолка Дженкс. — Где твоя
кошка?
VC нарастающим гневом я принялась разглядывать свою мебель.
Втиснутая в узкий коридор, покрытый вшивым линолеумом, она словно бы занимала
больше места.
— Рэчел! — заорал Дженкс. — Где твоя кошка, черт побери?
— Нету у меня кошки, — почти прорычала я. Это было мое
больное место.
— А я думал, у всех ведьм есть кошки. Возмущенно поджав
губы, я зашагала по коридору.
— От кошек у мистера Динки чих начинается. Дженкс летел у
самого моего уха.
— У какого еще мистера Динки?
— Вон у того, — отозвалась я, указывая на непомерно большую
фотографию белого чихуахуа, вставленную в массивную раму и висящую напротив
двери домовладелицы. На уродливо-пучеглазом псе красовался один из тех бантов,
какие счастливые родители обычно надевают на младенца, желая дать всем понять,
что это девочка. Я забарабанила в дверь. — Миссис Талбу! Миссис Талбу!
Послышалось приглушенное тявканье мистера Динки, а также
скрежет когтей по той стороне двери. Дальше последовали отчаянные попытки
домовладелицы все это заглушить. В ответ мистер Динки удвоил уровень шума,
скребя когтями по полу и явно желая ко мне прорыться.
— Миссис Талбу! — крикнула я. — Почему мои вещи в коридоре?
— Про тебя тут, Плутовка, словечко молвили, — ответил мне
Дженкс с потолка. — Ты теперь порченый товар.
— Я же просила так меня не называть! — заорала я, снова
начиная барабанить в дверь.
Внутри послышалось, как заперли еще одну, внутреннюю дверь,
и тявканье мистера Динки стало совсем глухим и неИСТОВЫМ.
— Прочь отсюда, — донесся до меня тонкий голосок. — Тебе
здесь больше не жить.
Моя ладонь заныла, и я принялась ее массировать.
— Думаете, я не смогу платить за квартиру? — проорала я,
ничуть не заботясь о том, что весь этаж меня слышит. — У меня есть деньги,
чтобы вы знали, миссис Талбу! Вы не можете меня отсюда выкинуть! У меня с собой
квартплата за месяц вперед! — Вытащив из черного конверта влажный чек, я
помахала им перед дверью.
— Я сменила замок в твоей двери, — вывела тонкую трель
миссис Талбу. — Убирайся отсюда, пока тебя не убили.
Не веря своим ушам, я воззрилась на дверь. Она уже узнала
про угрозу ВБ? Вдобавок старая дева явно прикидывалась шлангом. У миссис Талбу
прекрасно получалось докричаться до меня через стену, когда она считала, что
моя музыка играет слишком громко.
— Вы не можете меня выселить! — отчаянно крикнула я. — У
меня есть права.
— Мертвые ведьмы прав не имут, — заметил Дженкс,
пристроившийся у лампы дневного света.
— Черт побери, миссис Талбу! — завопила я. — Меня еще не
убили!
Ответа не было. Я стояла перед дверью и по мере сил
размышляла. Особого выбора на предмет места жительства у меня не имелось, и она
это знала. Тогда я предположила, что смогу жить в своей новой конторе, пока
чего-нибудь не подыщу. Такой вариант, как вернуться домой к матушке, я даже не
рассматривала, а с братом я не разговаривала с тех пор, как поступила на работу
в ВБ.
— А как насчет моего залога? — поинтересовалась я, но за
дверью продолжали молчать. Внутренне я уже начала гореть ровным, медленным
пламенем. Такое могло продлиться несколько суток. — Миссис Талбу, — тихо
сказала я. — Пока вы не отдадите мне излишек квартплаты за этот месяц и залог,
я намерена сидеть у вас перед дверью. — Тут я сделала паузу и прислушалась. — Я
намерена сидеть здесь, пока на меня не наложат заклятье. Прямо здесь я, вполне
возможно, и рвану. На вашем ковре останется большое кровавое пятно. Это пятно
вы в жизни своей не выведете. Вам придется каждый день глазеть на это большое
кровавое пятно. Вы слышите меня, миссис Талбу? — Негромко и предельно люто
осведомилась я. — А мои ошметки так и останутся здесь на потолке. У вас в
коридоре.
Из-за двери донеслось приглушенное оханье.
— Боже мой, Динки, — пропищала миссис Талбу. — Где моя
чековая книжка?
Я взглянула на Дженкса и горестно улыбнулась. А он показал
мне два больших пальца кверху.
Последовало какое-то шуршание, затем опять тишина и наконец
ясно различимый звук рвущейся бумаги. Я задумалась, зачем старая дева
прикидывалась шлангом. Все прекрасно знали, что она тверже окаменелого дерьма
хищного динозавра и всех нас переживет. Даже Смерть не особо ее хотела.
— Я расскажу про тебя, бесстыдница! — крикнула из-за двери
миссис Талбу. — Ты теперь во всем городе себе квартиры не снимешь.
Дженкс метнулся вниз, когда из-под двери выполз клочок белой
бумаги. Секунду над ним повисев, феек молча мне кивнул, имея в виду, что все в
полном порядке. Я подняла чек и прочла указанную там сумму.
— А как насчет моего взноса? — поинтересовалась я. — Хотите
зайти со мной в мою квартиру и все там осмотреть? Убедиться, что в стенах нет
дыр от гвоздей, а ковер не исчерчен рунами?
Послышалось глухое проклятие, затем опять шуршание и
поскребывание, после чего из-под двери показался еще один клочок белой бумаги.
— Вон из моего здания! — проревела миссис Талбу. — Не то я
на тебя мистера Динки спущу!
— Да-да, старая крыса, я тоже очень тебя люблю. — Я сняла со
своего брелока ключ от квартиры и бросила его под дверь. Затем, по-прежнему
разгневанная, но уже частично удовлетворенная, прихватила с пола второй чек.
Я направилась было к своим вещам, но резко сбавила ход,
почуяв предательский запах серы. Плечи мои тревожно напрягались, пока я
оглядывала свои пожитки, составленные вдоль стен. Все было заговорено. Я не
могла ничего коснуться. О Господи. ВБ все-таки вынесла мне смертный приговор.
— Все эти вещи мне в соли не вымочить, — сказала я, услышав
щелчок запирающейся двери.
— Я знаю одного парня со специальной кладовкой. — Голос
Дженкса прозвучал необычно сочувственно, и я подняла глаза к потолку, складывая
руки на груди. — Если я его попрошу, он все это для тебя уберет. А заговоры ты
потом растворишь. — Феек поколебался, оглядывая мои музыкальные пластинки,
кое-как сваленные в большой медный таз для заговоров.
Я кивнула, прислоняясь к стене и соскальзывая по ней до
самого пола. Моя одежда, моя обувь, моя музыка, мои книги... вся моя жизнь!
— Ох, нет, — негромко выдохнул Дженкс. — Они заговорили твой
диск «Лучшего у Такаты».
— Он с автографом, — прошептала я, и гудение его крылышек
сделалось куда тише от расстройства. Пластик, скорее всего, вымачивание в
соляном растворе переживет, а вот бумажная обложка будет непоправимо испорчена.
Я подумала, не написать ли Такате, чтобы он выслал мне другую пластинку. Он
вполне мог меня помнить. Однажды мы с ним провели по-настоящему дикую ночь,
гоняясь за тенями на руинах старых биолабораторий в Цинциннати. Кажется, он
даже песню про это написал. «Юный месяц встает над Цинни / Тени веры — дурные
вакцины». Эта песня целых шестнадцать недель из первой двадцатки хитпарада не
выходила. Я мрачно нахмурила брови. — А есть тут что-то, чего они не
заговорили?
