II отставил в сторону рюмку виски, к которой так и не
притронулся.
— Так кто она такая? — спросил Фарис, подаваясь вперед и
изображая пародию на заговорщика. — Ревностная газетчица, пытающаяся раздобыть
материал для статьи всей своей жизни?
— Нет ли какого-нибудь заговора, который позволил бы мне ее
понимать? — спросил Трент, игнорируя вопрос Фариса. — А то она только пищит да
фырчит.
Фарис хмыкнул, подаваясь еще дальше вперед и ставя пустую
рюмку та стол в молчаливом требовании повтора.
— Нет. У грызунов отсутствуют голосовые связки. А как долго
вы планируете ее держать?
Трент снова взял свою рюмку и принялся ее крутить. Его
молчание наводило меня на тревожные мысли. Фарис лукаво ухмыльнулся.
— Ну-ну, Трент, скажите. Что там варится в вашем подленьком
умишке?
Стул Трента испустил громкий скрип, когда он подался вперед
над столом.
— Знаете, Фарис, если бы я так отчаянно не нуждался в ваших
талантах, я бы приказал вас высечь. Прямо у вас в лаборатории. На глазах у всех
ваших сотрудников.
Здоровяк ухмыльнулся, отчего складки у него на физиономии
слепились одна с другой.
— Не сомневаюсь.
Трент убрал бутылку в стол.
— Я могу включить ее в пятничный турнир. Фарис вздрогнул.
— В городской турнир? — негромко сказал он. — Видел я один
такой. Схватки продолжаются до тех пор, пока один из противников не загнется.
— Я тоже об этом слышал.
Страх притянул меня к проволочной сетке.
— Эй, погодите минутку, — запищала я. — В каком это смысле
«загнется»? Может здесь кто-нибудь с норкой поговорить?
Я швырнула в Трента шариком «вискаса». Шарик пролетел пару
футов по дуге, после чего упал на ковер. Тогда я сделала вторую попытку. Однако
на сей раз я не стала швырять шарик, а попробовала по-футбольному его кикнуть.
Вышло гораздо удачнее. Шарик с громким стуком ударился о заднюю сторону
Трентовского стола и отскочил на ковер.
— Чтоб тебя Поворот побрал, Трент! — заорала я. — Поговори
со мной.
Трент встретил мой пристальный взгляд, и брови его
недоуменно приподнялись.
— Ясное дело, я про крысиные бои.
Мое сердце глухо заколотилось. Похолодев, я осела на ляжки.
Крысиные бои. Нелегальщина. Задние помещения кабаков. Слухи. Схватки не на
жизнь, а на смерть. Меня поставят на ринг— а дальше либо я убью крысу, либо она
меня.
Я обалдело сидела, положив белые пушистые лапки на
проволочную сетку своей клетки. Прежде всего я чувствовала, что меня предали.
Фарису явно стало не по себе.
— Вы это не всерьез, — прошептал он, и его жирные щеки
побелели. — Вы правда хотите выпустить ее на ринг? Нет, вы не можете это
сделать!
— Это еще почему?
Желваки Фариса так и перекатывались, пока он подыскивал
слова.
— Потому что она не животное! — наконец воскликнул он. — Она
там и трех минут не продержится. Крысы ее в клочья порвут.
Трент безразлично пожал плечами. Но я точно знала, что это
безразличие было поддельным.
— Выживание — ее проблема, не моя. — Трент снова нацепил
себе на нос очки в проволочной оправе и склонился над документами. — Удачного
вам дня, Фарис.
— Каламак, вы слишком далеко заходите. Даже вы не превыше
закона.
Как только Фарис это сказал, мы с ним мгновенно поняли, что
он допустил ошибку. Трент медленно поднял пристальный взгляд. И принялся молча
изучать Фариса поверх своих очков. А затем подался вперед, упираясь локтями в
разнообразную документацию. Затаин дыхание, я ждала, и моя шерстка от
напряжения встала дыбом.
— Как поживает ваша младшая дочь, Фарис? — спокойно
осведомился Трент. Его прекрасный голос неспособен был скрыть всю
омерзительность вопроса.
Лицо здоровяка стало пепельно-серым.
— С ней все хорошо, — прошептал он. Вся грубая
самоуверенность Фариса как по волшебству испарилась. Теперь в кресле сидел
всего лишь до смерти перепуганный толстяк.
— Сколько ей лет? Пятнадцать? — Трент откинулся на спинку
кресла, положил свои очки рядом с блоком ввода-вывода и сплел длинные пальцы на
животе. — Прекрасный возраст. Она хочет стать океанографом, не так ли? Общаться
с дельфинами?
— Да. — Ответ Фариса был едва слышен.
— Просто не могу вам передать, как я рад тому, что терапия
ее рака костей дала свои результаты.
Я посмотрела на ту часть Трентовского стола, где хранились
инкриминирующие дискеты. Затем мой взгляд переметнулся на Фариса, который с
неким новым пониманием запахивал свой лабораторный халат. Холод буквально меня
пронизал, и я пристально воззрилась на Трента. Он не просто заправлял торговлей
биолекарствами, он их производил. Не знаю, что меня больше напугало — то, что
Трент игрался с той же самой технологией, которая стерла с лица Земли половину
человечества, или то, что он шантажировал ею людей, угрожая их родным и
близким. Он был так мил, так очарователен, так чертовски приятен, так
дьявольски уверен в себе. Как могла подобная гнусность уживаться с такой
невероятной привлекательностью?
Трент улыбнулся.
— Ее ремиссия длится уже пять лет. Хороших врачей, которые
пожелали бы экспериментировать с незаконными технологиями, очень сложно найти.
И они очень дорого стоят.
Фарис с трудом сглотнул.
— Да... сэр.
Вопросительно изогнув брови, Трент сверлил его глазами.
— Удачного вам дня... Фарис.
— Гнида, — прошипела я, пусть даже никто не уделял мне
никакого внимания. — Ты гнида, Трент! Дерьмо собачье!
Фарис неуверенно двинулся к двери. Я вся напряглась, почуяв
внезапный вызов. Трент загнал его в угол. Здоровяку уже нечего было терять.
Трент, должно быть, тоже это почуял.
— Теперь вы собираетесь дать деру, не так ли? — сказал он,
когда Фарис открыл дверь. В кабинет просочился гул конторской болтовни. — И
знаете, что я вам этого не позволю.
Вид у Фариса стал совсем безнадежный. В диком изумлении я
наблюдала за тем, как Трент развинчивает свою авторучку и засовывает в пустую
трубочку какой-то странный пучок. Быстро дунув в другой конец трубочки, он
выстрелил пучком в Фариса.
Глаза здоровяка широко распахнулись. Он сделал было шаг в
сторону Трента, но затем схватился за горло, испуская негромкий хрип. Лицо
Фариса стало набухать. Слишком потрясенная, чтобы бояться, я наблюдала за тем,
как он падает на колени. Затем Фарис ухватился за нагрудный карман рубашки,
лихорадочно там зашарил— и выронил на пол шприц. Развалившись на полу, здоровяк
отчаянно тянулся к заветной трубочке.
