– Да ты что? – поразился Анохин. – Почему? Что говорят?
Таська подробно изложила факты, начиная с пресловутых двухсот коробок и заканчивая подозрением в терроризме.
Выслушав ее, Анохин присвистнул:
– Ни фига себе, ты даешь, Москва.
Таська пропустила мимо ушей уничижительное прозвище.
– Коля, скажи, что делать?
– Что делать? – задумчиво протянул Анохин. – Что делать? А что тут сделаешь? У Федосеевой есть духовка?
– Есть, – растерянно произнесла Таська, – а при чем здесь духовка?
– Суши сухари.
– Коля! – взмолилась Таська.
– Я уже сорок лет Коля. Надо звонить Санементу, – добавил он, и вовремя: Таська уже приготовилась пустить слезу.
– У меня нет его номера.
– Ладно, Москва, я сам ему позвоню. А ты будь на связи.
И Анохин отключился, оставив Таську в растрепанных чувствах.
В «Ниве», где они с Ленкой сидели под зданием прокуратуры, было холодно, и Ленка время от времени включала печку, к тому же смолила сигарету за сигаретой, так что у Таськи уже слезились глаза.
От телефонного звонка обе дернулись.
– Да? – волнуясь, ответила Тася.
– Ты чего орешь? – невозмутимым тоном спросил Анохин.
– Коля! – снова укорила своего нечаянного друга Таська. – Ну, хватит прикалываться.
– Кто прикалывается? Я прикалываюсь? – обиделся тот. – Даже не думал.
– Ты звонил Санементу?
– Звонил. – Анохин выдержал паузу, за время которой Таська успела дважды умереть и родиться. – У Сани сегодня выходной. Он собирался на рыбалку, так что с тебя пузырь.
– Коля!
– Не паникуй, Москва. Не все так безнадежно. Я обрисовал ситуацию Сане, у него появились кое-какие идеи.
– Какие? – чувствуя, как замерло сердце, спросила Таська.
– Это ты у него сама спросишь, потому что он обещал прибыть в Холмск и самолично все разрулить. Часа через два встречай красные «жигули». – Он продиктовал номер, который благополучно прошел мимо Таськиного сознания, и простился.
– Спасибо, – спохватилась Таська, но Анохин уже исчез с радара.
За новую надежду, подаренную ей Анохиным, Таська ухватилась, как за соломинку утопающий.
В Саниных стареньких «жигулях» было тепло, чисто и от ароматизатора благоухало лесом, не в пример Ленкиным Vogue, однако присутствие пассажира на переднем сиденье напрягло Таську.
Пассажира Саня назвал Еремой и рекомендовал как своего друга и лучшего специалиста по разруливанию конфликтных ситуаций с погонами. Услышав имечко, Таська подкатила зрачки: человеку по имени Ерема она бы не доверила поливать кактус, не то что выручать контейнер.
При ближайшем рассмотрении Еремей оказался основательным человеком. Эта основательность проступала в складчатом затылке, в движениях, в повороте головы и вопросах, которые он задавал:
– Кто твоим делом занимается?
– Шаповалов Леонид Помпеевич.
– А, этот, – что-то про себя соображая, Еремей подергал щекой, – когда задержали груз?
– Вчера поздно вечером, можно даже сказать, сегодня ночью.
– Ты уже говорила с Шаповаловым?
– Говорила, – уныло подтвердила Таська.
– Что он сказал?
– Сказал, вскрывать контейнер будет.
– Когда?
– Завтра, только не сказал во сколько.
– Надо перепроверить информацию, – обращаясь к Сане, высказал свое мнение специалист по конфликтным ситуациям.
Таська нетерпеливо ерзала на заднем сиденье «жигулей», ей не терпелось ввязаться в бой с Шаповаловым.
– Мне-то что делать?
– Устраивать армрестлинг с прокуратурой мы не станем, – разочаровал специалист, – надо действовать хитростью.
– Точно, – загорелась Таська, – а какой хитростью?
– Что-нибудь придумаем, – заверил ее собеседник, – а пока дай-ка сюда инвойс. Чтоб случайно не перепутать контейнер.
Мрачный юмор Еремея только усилил Таськины страхи. По всей видимости, Анохин что-то успел о ней напеть этим двоим.
Раздираемая противоречивыми чувствами, она протянула специалисту файл с бумагами.
– Так что вы собираетесь делать?
– Плюнем в рот врагу, – серьезно пообещал Ерема, и у Таськи зачесались руки дать ему подзатыльник.
– Должно быть, слюна у вас ядовитая, – проворчала она.
– А то! – развеселился специалист, оглядываясь и изучая собеседницу внимательным взглядом.
Саня-мент почесал бритую голову и низким хриплым голосом распорядился:
– Здесь не отсвечивайте на своей «Ниве», снимите номер в гостинице и ждите нас там.
Двухместный номер без удобств удалось снять в стареньком здании ведомственной гостиницы рыбаков.
Ленка подалась в общий душ, а Таська, как была, в куртке и ботинках, упала на железную кровать. Навязчивое чувство, что ей вот-вот наденут наручники, немного отступило, и она провалилась в сторожевой сон.
Разбудил Таську слабый стук в дверь.
Решив, что осторожность в ее положении не повредит, Таська легко соскользнула с кровати, подкралась к двери и прислонилась к ней ухом.
– Таисия, – раздался чей-то шепот.
Поворот ключа в замке в ночной тишине был подобен грому. Таська толкнула дверь и в образовавшуюся щель выглянула в мрачный, холодный коридор.
Какая-то тень метнулась ей навстречу, Таська задохнулась от ужаса и даже забыла взвизгнуть.
К несказанному облегчению, за дверью оказался Еремей.
– Нам пора, – прошипел он, пока ничего не соображающая от страха Таська таращилась на него.
Плеснув в лицо водой из графина и наспех промокнув воду полотенцем, она выскользнула следом за Еремеем на улицу, где их поджидали «жигули» с Саней за рулем.
Через несколько минут «жигули» проскочили железнодорожный переезд и въехали на контейнерный склад.
Невесть откуда взялся фургон с крытым верхом. Обе машины беспрепятственно проследовали вдоль плотных рядов контейнеров.
К Таськиному несказанному удивлению, площадка, куда они приехали, оказалась неохраняемой, фонари не горели.
Ночную тишину нарушала близость станции, шум составов и монотонный голос диспетчера.
На Таську напал настоящий мандраж. За каждым контейнером ей мерещилась засада, а в каждом шорохе – начало операции по захвату террористки Бинч.
В полной темноте отыскали многострадальный контейнер. Посветив себе ручным фонариком, Еремей сорвал пломбу и открыл дверь.
