По вечерам Таська ловила на себе задумчивый взгляд мужа, от которого сердце укатывалось в пятки, а утром все повторялось: подъем до звонка будильника, вороватые, быстрые сборы и побег.
Егор все больше уходил в себя, воздух в доме как бы загустел, в нем носилось электричество, и Таська по-настоящему трусила.
Ей было легче сбежать, чем расставить точки над «i», открыто признать, что в прежние рамки ее вогнать уже нельзя. Прежняя Таисия умерла безвозвратно, и на ее могилке установлен памятник с лаконичной надписью: «Домохозяйке».
Вопросы громоздились у Таськи в мозгах, наползали друг на друга, играли в «царя горы».
Признает факт смерти домохозяйки Егор или нет? Если откажется принимать новый статус жены, это будет означать только одно: семья дала трещину.
А если муж признает ее права? Эта мысль вызывала в голове еще большую сумятицу.
Егору предстояло открыть для себя новую Таисию, и то, как он станет реагировать на открытие, было для нее волнующей загадкой. Станет он замирать в радостном удивлении и любоваться женой или будет ревновать, завидовать и злиться, а может, и вовсе стукнет кулаком по столу и запретит ей появляться в конторе, пока он жив.
Насколько Таська была наслышана, на капитанском мостике двух капитанов не бывает. Бывает один капитан. Командир и директор тоже бывает один. Зато у капитанов, командиров и директоров бывают помощники и заместители.
Что касается Таськи, то она согласна была занять место младшего помощника старшего дворника, лишь бы быть поближе к бизнесу, к этому заразительному безумству, насыщенному ощущениями, острыми, большими и малыми событиями и конфликтами. Она и не заметила, как подсела на все это.
Жизнь как-то приспосабливалась к Бинчам, а Бинчи – к жизни.
Незадолго до Нового года Таська встретила контейнер и с головой ушла в дела. С азартом торговала рыбой и икрой, выбивала долги и выплачивала кредит.
Егор по большей части молчал и пребывал в каком-то своем мире.
Таська могла поклясться, что все дело в ее отсутствии и наспех приготовленных ужинах.
К Егору еще приходила патронажная сестра, делала уколы, но выглядел он неплохо и даже стал совершать прогулки, иногда – длительные. Длительные настолько, что Яга заподозрила любовницу.
– Ты своего-то профукаешь, девка, – затащив Таську в ванную, жарко зашептала бабуля беззубым ртом, – то тебя поганой метлой на работу не выгонишь, а то ты бежишь из дома, как из чумного барака. Из крайности в крайность бросаешься, а Егорка-то мужик. Что ж он у тебя один да один?
У Таськи перед глазами все поплыло. Любовница?
– Чего ты зенки-то вылупила? Мудрых людей послушай, – прозрачно намекнула бабуля.
Вода с напором хлестала из крана, брызги летели на Таськин халатик.
Комичность ситуации заключалась в том, что если Яге отвечать, то нужно орать во всю глотку. Значит, ни о какой секретности речи быть не может. Но, черт возьми, Яга права.
У них с Егором это было только один раз. Таська вспомнила наполненную шепотом и прерывающимся дыханием ночь, и горячая волна разлилась внизу живота.
Все остальное время она приползала домой без рук и без ног, ужинала и засыпала, не успев, что называется, донести голову до подушки.
Но если бы Егор настаивал, она бы откликнулась. Он не настаивал. В чем тут дело? Завел романчик с какой-нибудь санитаркой-брат-Тамаркой или медсестрой?
Может быть, все-таки дело не в любовнице? Может быть, мужик засиделся без работы?
Таська решила действовать. Прежде всего – выяснить планы Егора. Есть же у него какие-то планы…
Накормив ужином семейство, включая Барончика, Таисия дождалась, пока все угомонятся, и начала издалека:
– Как ты себя чувствуешь, Егорушка?
Егор очнулся от дум и, Таське показалось, удивился, обнаружив ее рядом:
– С божьей помощью, все хорошо.
– Ты, наверное, соскучился без дела?
Егор посмотрел на жену тем странным, пустым, обращенным в себя взглядом, который в последнее время стал его альтер эго.
– Пожалуй.
Вопреки здравому смыслу Таська предалась мечтам.
В воображении замелькали идиллические картинки: они с мужем вместе едут на работу и вместе возвращаются с работы, вместе обсуждают проблемы, летают на Сахалин, рыбачат на Тунайче (вот Егор поразится, увидев, что она заправски насаживает червей и забрасывает удочку), вместе решают, куда вложить деньги…
Таська представляла многое, только не то, что произошло на самом деле.
Ей понадобились все силы, когда открылась причина, по которой Егор не спешил на передовую.
– Тася, я много думал о своей жизни, о нас с тобой, – с покаянным видом сообщил Егор, и от его слов на Таську повеяло холодком. В прежней жизни Бинч не был замечен в склонности к психоанализу. И философом тоже не был.
– Это всегда так бывает, – чирикнула она, ощущая неясное беспокойство, – когда люди выходят из комы, они переосмысливают свою жизнь. – Говоря это, Таська пыталась не столько успокоить Егора, сколько себя.
– Ты права. Я переосмыслил.
– Это логично.
– И я решил уйти из этого мира.
– Что-что? – От Таськиного бедного сердца медленно отхлынула кровь. – Это как?
– Ты не поняла, – досадливо поморщился Егор, – я решил уйти в монастырь.
Инородное, непривычное, редко употребляемое, да что там редко – вообще неупотребляемое в их среде, в их семье слово повисло в воздухе черным облаком.
Впечатление было оглушительным, Таська глупо улыбнулась:
– В монастырь?
Удушливая чернота расползалась по комнате, поглотила свет и кислород.
– Да. – Егор кротким агнцем взглянул на жену и снова отвел глаза, но Таська успела проникнуть в глубину этого взгляда и обнаружить на дне боль. Все-таки недаром они прожили столько лет вместе.
В ту же секунду Таська поверила: это не шутка и не розыгрыш. Это правда. Он так решил.
– Нет, – защищаясь от открывшейся бездны, прошептала она.
– Да.
– Ты не можешь так со мной поступить.
– Тася, – Егор с мукой посмотрел на жену, – я все обдумал. Я еще там, в Демре, когда начался ливень и земля загудела под ногами, я тогда пообещал себе, что приду к Богу, если выживу.
Таська не слушала мужа – она уже вовсю рыдала.
– Нет! – выкрикивала она сквозь рыдания, – нет! Как ты можешь? Это нечестно! Ты просто с ума сошел!
Последняя мысль показалась Таське откровением, она перестала рыдать и посмотрела на Егора с надеждой. Ну конечно! Как она сразу не поняла? Конечно, муж тронулся умом.
