Я это сказала Нику в первый же раз, как наши объятия
превратились в нечто более настойчивое – я боялась, что он заметит, будто
что-то не так. И страшно было от мысли, что он как-то с отвращением отреагирует
на это различие наших видов. Так что я чуть не заплакала, когда он сделал
большие глаза и задал только один вопрос:
– Но ведь с виду и по ощущениям это одно и то же?
В то время я еще честно этого не знала. Ответ на вопрос мы
нашли вместе.
Покраснев оттого, что эти мысли пришли ко мне при матери, я
ей слабо улыбнулась. Она улыбнулась в ответ, выпрямившись всей своей хрупкой
фигуркой.
– Ладно, – сказала она. – Я тогда открою
банку соуса «альфредо».
С колоссальным облегчением я ее обняла. Она тоже обняла меня
крепче обычного. Все-таки я по ней скучала.
– Спасибо, мам, – шепнула я.
Она потрепала меня по спине, и мы разомкнули объятия. Не
глядя мне в глаза, она повернулась к кухне.
– У меня в ванной лежит амулет, если он тебе нужен,
третий ящик снизу.
Сделав глубокий вдох, она с приветливым лицом короткими и
быстрыми шагами направилась в кухню. Я секунду прислушивалась, решила, что
ничего не изменилось – мама весело болтала с Ником о погоде, убирая куда
подальше томатный соус. С облегчением я застучала шлепанцами по темному
коридору.
Ванная у мамы выглядела так же жутковато, как у Айви –
только рыбка в ванне не плавала. Амулет я нашла и, смыв с себя «Кавергерл»,
пробудила чары, вполне довольная результатом. Еще раз со вздохом попытавшись
пригладить волосы, я поспешила в кухню. Никто не знает, что еще мама расскажет
Нику, если я оставлю их слишком надолго.
Конечно, я их нашла над альбомом с почти вплотную сдвинутыми
головами. Мама показывала фотографии. У Ника в руках была чашка кофе, от нее
поднимался пар.
– Мам! – с упреком сказала я. – Потому-то я
больше никого и не привожу.
Крылья Дженкса резко затрещали – он взлетел с маминого
плеча.
– Ведьма, не гони волну. Все равно они уже миновали
картинки с голыми младенцами.
Я закрыла глаза, собираясь с силами. Мама, радостно
покачивая бедрами на ходу, подошла помешать «альфредо». Я заняла ее место рядом
с Ником, показывая на страницы:
– Вот это мой брат Роберт, – сказала я, жалея, что
он не отвечает на мои телефонные звонки. – А это папа, – добавила я,
чувствуя наплыв эмоций. И улыбнулась фотографии – мне очень его не хватало.
– Хорошо выглядит, – сказал Ник.
– Для меня это был лучший человек в мире.
Я перевернула страницу, и Дженкс приземлился на нее, уперев
руки в боки и стал прогуливаться по моей жизни, аккуратно разложенной по
столбцам и строкам.
– Вот это моя любимая его фотография, – сказала я,
показав на группу непохожих одиннадцати-двенадцатилетних девочек, стоящих перед
желтым автобусом. Все мы были загорелые, волосы на три тона светлее обычного.
Мои были коротко пострижены и торчали во все стороны. Папа стоял рядом со мной,
держа руку у меня на плече, и улыбался в объектив. Я невольно вздохнула.
– А это мои подруги по летнему лагерю, – сказала
я, вспоминая три моих самых лучших лета. – Посмотри, видишь озеро? Это
где-то в штате Нью-Йорк. Плавала я только один раз, потому что холодная была
вода. Ноги сводило.
– Никогда в лагере не был, – сказал Ник,
пристально вглядываясь в лица.
– Лагерь из разряда «твое последнее желание», –
объяснила я. – Меня оттуда вышибли, когда сообразили, что я уже не умираю.
– Рэйчел! – возразила мама. – Там не все были
умирающие.
– Почти все.
Я помрачнела, разглядывая лица, когда сообразила, что только
я одна из них, наверное, еще жива. Попыталась вспомнить имя худенькой
черноволосой девочки рядом со мной, и огорчилась, что не смогла. Это была моя
лучшая подруга.
– Рэйчел попросили больше туда не приезжать, когда она
устроила скандал, – сказала мама, – а не потому, что она
выздоравливала. Ей вступило в голову наказать одного мальчика iu то, что
девочек дразнил.
– Мальчика! – передразнила я. – Хулигана. Он
там был старше всех.
– И что ты сделала? – спросил Ник с веселым интересом.
Я встала налить себе кофе.
– Забросила его на дерево.
Дженкс хихикнул, а мама постучала ложкой по краю кастрюли.
– Ну, не скромничай. Рэйчел подключилась к лей-линии,
па которой был построен лагерь, и забросила мальчика на тридцать футов вверх.
Дженкс присвистнул, а у Ника сделались большие глаза. Я
налила себе кофе, чувствуя неловкость. Это был не очень хороший день. Тому
хмырю было лет пятнадцать, и он изводил девочку, которую на этой фотографии я
обнимала за плечи. Я ему велела оставить ее в покое, а он меня толкнул так, что
я полетела на землю, и тут я сорвалась. Я даже не знала тогда, как черпать из
лей-линии – просто все само собой случилось. Пацан приземлился на дерево, упал
и руку себе порезал. Крови столько было, что я перепугалась. Молодых вампиров в
лагере пришлось вывезти на всю ночь на прогулку по озеру, чтобы успеть собрать
землю, куда пролилась кровь, и сжечь.
Папе тогда пришлось прилететь разбираться. Это был первый
случай, когда я воспользовалась лей-линией и, в общем, последний до колледжа,
потому что папенька тогда выдубил мне шкуру как следует. Мне еще повезло, что
меня не выгнали на месте в ту же минуту.
Я вернулась к столу и увидела его улыбку на
фотографии. – Мам, можно я эту фотографию возьму? Мои пропали весной,
когда… когда их сгубило неудачное колдовство.
Я встретилась взглядом с Ником и получила подтверждение, что
он ничего не сказал о смертельных опасностях, которые мне грозили.
Мама пододвинулась ближе.
– Очень хорошая фотография отца, – сказала она,
вынимая ее из альбома и давая мне. Потом вернулась к плите.
Я села на стул и стала разглядывать лица, пытаясь вспомнить
имена. И не могла припомнить ни одного – мне это не понравилось.
– Рэйчел? – позвал Ник, глядя в альбом.
– Да?
Аманда? – молча спросила я темноволосую. – Так тебя
звали?
Дженкс завертел крыльями, отчего у меня волосы затанцевали
вокруг лица.
– Черт побери! – воскликнул он.
Я глянула на фотографию, открывшуюся под той, что была у
меня в руке, и почувствовала, как бледнею. Это был тот же день, потому что
снято на фоне того же автобуса. Но на этот раз отца окружали не
девочки-подростки, а стоял рядом с ним некто – один в один Трент Каламак,
только постаревший.
Я никак не могла выдохнуть. Эти двое на снимке улыбались,
щурясь против солнца. Они дружелюбно обнимали друг друга за плечи и явно были
довольны.
