– Что такое «треккер»? – шепотом осведомился Холл.
– Слишком долго объяснять. Ничего страшного. Короче, так: ты мой племянник, понял? А когда Пэт вернется, скажешь: «Да, мистер Спок действительно классный».
Вернулся Пэт с полной до краев кофеваркой.
– Да, мистер Спок действительно классный! – послушно сказал Холл.
Пэт усмехнулся и включил кофеварку.
– Может, познакомишь наконец?
Кейт вздохнул и указал по очереди на обоих.
– Познакомьтесь, это Пэт Морган, мой сосед по комнате, а это мой племяш.
– Холланд Дойль, – представился Холл, протянув руку.
– Очень приятно, – сказал Пэт, слегка поклонившись. Они с Холлом пожали друг другу руки.
– Ну ладно, пошли пожрем, что ли? – сказал Кейт. – Я только что сообразил, что помираю с голоду.
* * *
Холл шел вдоль буфетной витрины вслед за Кейтом с Пэтом и таращил глаза.
– Вы что, каждый день так едите? – вполголоса осведомился он у Кейта.
– Нет, – прошептал в ответ Кейт. – Иногда бывает еще хуже.
Десятки Громадин загружали свои подносы разнообразными яствами, и еще сотни других сидели в огромном зале. Большинство снисходительно улыбались при виде белокурого парнишки в спортивной шапочке, жмущегося к Кейту Дойлю. Видно, вспоминали, как сами впервые очутились в колледже. От такой тьмы народа голова идет кругом. Неудивительно, что малыш застеснялся.
Холл очумел не только от количества народа, но и от изобилия пищи. Не одно, а целых пять основных блюд! А к ним еще несколько дымящихся котлов овощей и корзинка со свежими булками! Холл принюхался. Ну, предположим, булочки Кева печет повкуснее... Но все остальное источало такие восхитительные ароматы! Просто глаза разбегаются. Нет, дома выбирать куда проще. Вот тебе одно блюдо, хочешь – ешь, не хочешь – не ешь.
Холл заметил, что позади него уже выстроилась длинная очередь. Он наугад указал на одну из дымящихся сковородок – и перед ним появилась блестящая белая тарелка с горкой золотистых, поджаристых кусочков.
– Пюре или жареная картошка? – осведомилась женщина в белой форме, стоящая за стойкой.
– Картошка... – неуверенно ответил Холл. И на тарелку плюхнулся черпак жареной картошки.
– Горошек с морковкой?
– Угу, – машинально ответил Холл, загипнотизированный стремительным мельканьем ее рук.
– Нет-нет! – поспешно вмешался Кейт. – Он будет зеленую фасоль. Ты ведь фасоль больше любишь, верно?
Холл пожал плечами:
– Ну да...
Женщина опорожнила обратно в чан черпак оранжево-зеленой смеси и зачерпнула из другого чана зеленой.
– Этот горошек с морковкой у них стоит еще с Первой мировой, – сообщил Кейт краем рта. – Фасоль хотя бы свежая.
– А-а! – протянул Холл.
Тарелка каким-то чудом миновала барьер не опрокинувшись, и Холл двинулся дальше. Он взял пакетик молока – его-то не разольешь! – и кусок вишневого пирога на блюдце. С трудом удерживая увесистый поднос, он прошел следом за своими спутниками через полутемный обеденный зал к столику у окошка и уселся напротив Кейта.
– Ух ты, как вкусно! – сказал он, отведав один из золотистых кусочков. Это оказался ломтик куриного филе в кляре, обжаренный в масле.
– Что это у него там? – спросил Пэт, поднимая глаза от своей тарелки.
Кейт в это время пытался откромсать тупым ножом кусок пережаренной говядины.
– Цыпленок «Макнаггетс». Ну ладно, это хоть не из армейского пайка!
Мясо выскользнуло из-под ножа, столкнув с тарелки горсть картошки. Пэт хмыкнул, зачерпывая вилкой кусок сизого рагу с жареной лапшой и рисом.
Холл запомнил название и выражение заодно и снова взялся за еду. Поначалу он пытался пользоваться вилкой, но, оглянувшись по сторонам, обнаружил, что его соседи беззастенчиво едят курицу и картошку прямо руками. И он последовал их примеру. Еда действительно была слишком жирной, но вкусной. Кейт поднял голову и подмигнул.
– А это что? – спросил Холл, указывая вилкой на тарелку Пэта.
– Свиной чоу-мейн, – ответил Пэт.
– Ты шутишь! – удивился Холл. В кулинарных книгах, что имелись в библиотеке, китайское блюдо чоу-мейн выглядело совсем не так.
– Как Бог свят! – сказал Кейт. – По крайней мере, они это называют чоу-мейном.
– Хочешь попробовать? – предложил Пэт.
– Нет, спасибочки, – отказался Холл. – И так неплохо.
* * *
– Да, кстати, наши дамы просили передать, что они тебе чрезвычайно признательны. – Холл отодвинул пустую тарелку и подался вперед, опершись на локти.
– Сердцеед! – ухмыльнулся Пэт.
Кейт покраснел.
– Это совсем не то, что ты подумал, Пэт! – со страдальческой миной промолвил он. – А кроме этого они ничего не говорили?
– Ну, в целом беседа свелась к спору о том, чья позиция принесет больше пользы общине. И, естественно, я придерживаюсь мнения, что моя. Большинство твоих младших кузенов – на моей стороне. А вот тетушки и дядюшки с нами не согласны. В результате меня на время выставили из семинарии.
«Из семинарии? Из семинара, что ли?»
– Но это же несправедливо! – возмутился Кейт.
– Несправедливо, конечно, но не навсегда же. Кстати, то же относится и к тебе – если ты, конечно, сумеешь обелить себя в их глазах.
– Это дитя – настоящий вундеркинд! – заявил Пэт. – Я не понимаю ни слова из того, что он говорит.
– Вундеркинд, вундеркинд, – сказал Кейт. – Он на будущий год поступит в колледж.
– В наш?
– Ни в коем случае. Тут учится слишком много таких психов, как ты.
– Хуже того, – отпарировал Пэт, – таких, как ты!
Он отодвинул тарелку и встал.
– Ладно, хватит с меня изысканной кухни. Мне на репетицию пора. Не жди меня, дорогой!
– Не беспокойся, милый, – хмуро откликнулся Кейт.
– Многих тебе лет здоровья и процветания, о мудрый отрок! – помахал Пэт на прощание Холлу.
– И тебе того же, – ответил Холл.
* * *
– Знаешь, – задумчиво сказал Кейт, когда они вернулись в общагу, – как-то странно называть тебя моим племянником, когда ты на самом деле больше чем на двадцать лет меня старше.
– Ничего странного, родич! – беспечно отозвался Холл. Он сорвал свою вязаную шапку, швырнул ее на кровать и обеими руками взъерошил волосы, превратив их в привычное воронье гнездо. – Вот, так куда лучше. Надо тебе сказать, что в наших семьях нет ничего удивительного в том, чтобы в девятнадцать лет иметь сорокалетнего племянника. Или в сорок – двухлетнюю двоюродную бабушку, если уж на то пошло. Вот у Тая, Кевиного внука, есть двоюродная бабушка, наша младшая сестренка. Которой, кстати, достанется славное красно-белое платьице, и все твоими заботами. Большое тебе спасибо.
