Он был прав. Я почувствовала невидимое напряжение, едва
свернула с дороги, только решила, что отсидела ноги или что-то в этом роде.
— И какие же сведения нужны вампиру от призрака?
— Имена, — четко отозвался Кости. — Я хочу,
чтобы Уинстон назвал тебе имена всех молодых девушек, которые умерли в этих
местах за последнее время. Не позволяй ему отговариваться, мол, он не
знает, — причем меня интересуют только те, что умерли не от естественных
причин. Речь не об автомобильных катастрофах и болезнях.
Он как будто не шутил, но я все-таки уточнила:
— Это что, такая шутка?
Кости издал звук, сильно напоминавший вздох.
— Хорошо бы, чтобы так, только я не шучу.
— Ты серьезно? Ты собираешься явиться на кладбище и
расспрашивать призрака об умерших девушках?
— Да слушай, Котенок, неужто тебе так трудно поверить в
призраков? Ты, что ни говори, сама наполовину вампир. Не думал, что привидения
окажутся недоступны твоему воображению.
Пожалуй, в его словах был смысл.
— А духи не любят вампиров, так что мне, надо думать,
лучше не упоминать, что я полукровка. Кстати, можно узнать, за что духи не
любят вампиров?
— Завидуют. Мы такие же мертвые, как и они, но можем
делать что хотим, в то время как они навеки увязли в призрачном видении. Они от
этого просто с ума сходят, и, чуть не забыл… — Кости протянул мне бутылку
с чем-то прозрачным. — Бери. Тебе это понадобится.
Я взяла бутыль и покачала в ней жидкость.
— Это что? Святая вода?
Он рассмеялся:
— Для Уинстона — да. Это «белая молния». Чистый лунный
свет. Кладбище Симмса начинается прямо за тем рядом деревьев, и тебе, наверно,
придется немножко пошуметь, чтобы привлечь внимание Уинстона. Духи то и дело
впадают в дремоту, но ты, когда его разбудишь, обязательно покажи ему эту
бутылочку. И он скажет тебе все, что ты захочешь узнать.
— Давай уточним… Ты хочешь, чтобы я топала по кладбищу,
размахивая бутылкой самогона, и разбудила неупокоенную душу для допроса?
— Именно так. И не забудь вот это. Перо и бумага.
Непременно запиши имя и возраст каждой девушки, которую назовет Уинстон. Если
он заодно расскажет, как она умерла, еще лучше.
— Мне следовало бы отказаться, — пробормотала
я. — Допрос духов ведь не входил в наш договор.
— Если я не ошибаюсь, эти сведения выведут на группу
вампиров, а охота на вампиров входит в договор, не так ли?
Я только головой покачала, а Кости уже всучил мне перо,
блокнотик на спирали и бутылку нелегального зелья. Вампир отправлял меня будить
мертвеца. Вот, пожалуй, доказательство, что с психикой у меня все в порядке:
скажи мне кто-нибудь четыре недели назад, что такое случится, — ни за что
бы не поверила.
* * *
Кладбище Симмса в полночь не было уютным местечком. Его
скрывали от дороги густые кусты, деревья и скалистый обрыв. Как и говорил
Кости, над обрывом торчало дерево, еще какое-то большое вечнозеленое дерево
росло между растрескавшимися надгробиями. Рассмотрев несколько дат, я лучше
поняла, что имел в виду Кости, рассказывая, что Уинстон был железнодорожным
рабочим в шестидесятых годах. Он подразумевал тысяча восемьсот шестидесятые.
Позапрошлый век!
Возникшая у меня за спиной фигура заставила меня мгновенно
развернуться и тихонько взвизгнуть. Рука сама нащупала нож.
— С тобой все в порядке? — тут же окликнул меня
Кости.
Он остался ждать за краем кладбища, пояснив, что там ни один
дух не сможет его увидеть. У меня как-то не умещалась в голове мысль, что
вампиры не ладят с привидениями. Неужели даже в после жизни разные виды не
могут мирно ужиться?
— Да, — отозвалась я, переводя дух. — Ничего
страшного.
Что-то было, но помощь мне не требовалась. Туманная тень в
капюшоне пронеслась мимо меня, буквально плывя над землей. Она достигла края
обрыва и там растворилась с чуть слышным звуком, словно взвизгнула шепотом. Я,
будто завороженная, смотрела, как почти в тот же миг призрак появился из
ниоткуда и повторил тот же путь, закончившийся новым призрачным воплем.
По левую руку от меня над могильной плитой, всхлипывая,
склонялась расплывчатая женская фигура. Одежда ее принадлежала другой эпохе,
насколько я успела рассмотреть, прежде чем и она растаяла в пустоте. Я выждала
несколько минут, и ее смутная фигура снова возникла над надгробием. Послышался
тихий, еле слышный плач, и опять пропал вместе с ней.
— Заезженная пластинка, — с мрачным одобрением
припомнила я.
Да, Кости нашел удачное определение.
В дальнем конце кладбища лежала плита с выбитой на ней
полустершейся надписью. Я различила «у» и «т» в имени, а фамилия начиналась на
«г».
— Уинстон Галлагер! — громко окликнула я, для
большей ясности постукивая по холодной плите. — Выходи!
Ничего. Я запахнула куртку от холодного ветра и ждала,
переминаясь с ноги на ногу. Потом, движимая нелепостью всей затеи, я заговорила
по-другому:
— Тук-тук, есть кто дома?
Что-то шевельнулось среди деревьев у меня за спиной. Не
призрак в плаще, все еще скитавшийся по своей неизменной тропе, а словно бы
мохнатая тень. Может, это просто куст зашуршал на ветру. Я снова занялась
плитой под ногами.
— О, Уинннсстонн, — ворковала я, нащупывая бутылку
за пазухой, — а что у меня для тебя есть!
— Проклятый наглый теплый тюк! — прошипело у меня
над ухом. — Посмотрим, быстро ли она умеет бегать?
Я оцепенела. Таких голосов мне еще не доводилось слышать!
Воздух вокруг меня остыл, когда я повернулась на голос. Тень, которую я
приметила минуту назад, вытягивалась, менялась, приобретая вид мужчины лет
пятидесяти с брюхом-бочонком. Косоглазый, в темных волосах видна седина,
запущенные бачки…
— Слышишь, ты? — Шипение странно отдалось у меня в
ушах.
Он немного померцал, потом листья рядом с местом, где он
витал, взметнулись от воздушной волны.
— Уинстон Галлагер? — спросила я.
Честное слово, призрак оглянулся, будто проверял, не стоит
ли кто у него за плечом. Я поднажала:
— Ну?
— Она меня не видит, — пробормотал он, явно говоря
сам с собой.
— Черта с два не вижу, — с облегчением напустилась
я на него, спеша выбраться из этого жуткого места. — Это твоя могила? Если
да, так сегодня у тебя удачная ночь.
Косящие глаза совсем сощурились.
— Она меня видит?
«Интересно, он и при жизни был такой тупой?» — праздно
задумалась я.
— Ага, я вижу мертвецов. Не знал? Теперь давай
поговорим. Я ищу одну свежую покойницу, и, говорят, ты мог бы мне помочь.
