— Твой последний шанс, Котенок. Скажи правду — и
останешься жива.
— Я и сказала правду. — Неужели это я так пискляво
шепчу?
В ушах у меня оглушительно гудела кровь. И когда я успела
открыть глаза? Мне видно было зеленоватое мерцание глаз вампира.
— Я тебе не верю.
Это было сказано мягко, но слова упали тяжело, как удар
топора.
…Аминь…
— Черти адовы, посмотри на свои глаза!
Я так глубоко ушла в лихорадочную молитву, что не заметила,
как он отстранился. Он уставился на меня, приоткрыв в изумлении рот с торчащими
клыками. Его лицо освещалось теперь зеленоватым отблеском моих глаз. И его
карие глаза светились тем же светом, так что два изумрудных луча скрестились в
темноте.
— Посмотри на свои проклятые глаза!
Он обхватил мою голову руками, словно собирался открутить
ее. Я, как сквозь туман, не опомнившись от предсмертного ужаса, пробормотала в
ответ:
— Чего ради мне на них смотреть? Я уже видела. Они из
серых становятся зелеными, когда я не в себе. Ну, доволен? Так тебе вкуснее
будет?
Он выпустил мою голову, словно обжегся. Я повисла на цепях.
Адреналин в крови иссяк, оставив меня в смутной летаргии. Звук его шагов
отразился от каменных стен.
— Черт, так ты не соврала. Стало быть, нет. У тебя
бьется сердце, но глаза светятся зеленым только у вампиров. Невероятно!
— Рада, что тебя это так волнует, — уколола я
сквозь путаницу волос, снова упавших мне на плечи.
Даже в таком слабом свете я видела, что он просто вне себя:
меряет пол резкими энергичными шагами, зеленый свет в глазах померк, и они
снова стали карими.
— О, это просто великолепно. Пожалуй, как раз то, что
нужно!
— Что еще тебе нужно? Либо убивай, либо уж отпусти. Я
устала.
Он развернулся, сияя, и щелкнул выключателем лампы. Вспышка
окатила его лицо волной пронзительного света. Под его пеленой он казался
прекрасным, как падший ангел.
— Не хочешь подзаработать на кусок хлеба с маслом?
— Что?! — Сказать, что я обомлела, — значит
ничего не сказать.
Только что меня всего одно мгновение отделяло от вечности, а
теперь он затевает игру в загадки!
— Я могу тебя убить или оставить в живых… но на
определенных условиях. Тебе решать. Просто отпустить тебя я не могу, ты ведь
тут же попытаешься меня проткнуть.
— Надо же, какой ты умный! — По правде сказать, я
не поверила, что он меня отпустит.
Наверняка тут крылась какая-то ловушка.
— Видишь ли, — продолжал он, как если бы я не
открывала рта, — мы в одной лодке, милая. Ты охотишься на вампиров. И я
охочусь на вампиров. У нас обоих есть на то причины, и у нас обоих есть свои
сложности. Другие вампиры чувствуют мое приближение, поэтому мне дьявольски
трудно их проткнуть. Они ожидают нападения и пытаются удрать. С тобой другое
дело. При виде твоих сочных артерий они ни о чем худом и не думают, зато у тебя
не хватает силенок загарпунить по-настоящему крупную рыбу. О, может, ты и
справлялась с совсем уж зелеными, наверняка не старше двадцати лет. С теми, кто
едва из пеленок. Но с вампирами-мастерами… вроде меня… — Он понизил голос
до угрожающего шепота: — Размахивай хоть двумя колами, тебе до меня не
добраться. Не пройдет и минуты, как я уже буду выковыривать тебя из зубов. Так
вот, я предлагаю сделку. Можешь продолжать свое любимое занятие — убивать
вампиров. Но охотиться будешь только на тех, кто нужен мне. Никаких исключений.
Ты наживка, я крючок. Это грандиозная идея!
Это был сон. Страшный-страшный сон. Верно, моя печень
взбунтовалась от излишка джина с тоником. Вот она, сделка с дьяволом. И сколько
же стоит моя душа? В его взгляде было ожидание ответа и в то же время — угроза.
Если я откажусь, что будет дальше, можно не гадать. Официант, стакана не нужно,
я выпью из горлышка! Поднимем тост, вышибем пробку из моего горла. А сказав
«да», я заключу сделку с чистым злом.
Он притопнул ногой.
— Я всю ночь ждать не буду. Чем дольше ты раздумываешь,
тем я голодней. Еще несколько минут, и я могу передумать.
— Я согласна. — Слова слетели с губ быстрее, чем я
сообразила, что говорю. Успей я подумать, никогда бы такого не сказала. —
Но у меня тоже есть условие.
— У тебя? — Он снова рассмеялся. Надо же, какой
весельчак. — Ты, пожалуй, не в том положении, чтобы ставить условия.
Я вздернула подбородок. Гордость или угроза, решай сам.
— Просто ловлю тебя на слове. Ты сказал, я не
продержусь против тебя и минуты, даже полностью вооруженная. Я не верю. Сними с
меня цепи, верни оружие и начнем. Победитель получает все.
В его глазах явственно блеснула искорка интереса, а по губам
опять скользнула хитрая усмешка.
— И чего же ты захочешь, если победишь?
— Твоей смерти, — напрямик ответила я. — Если
я сумею тебя побить, значит, ты мне не нужен. Как ты сам сказал, если тебя
просто отпустить, ты постараешься до меня добраться. Если победишь ты, я играю
по твоим правилам.
— А знаешь, пушистик, — промурлыкал он, — я
мог бы вовсе тебя не расковывать, а напиться вдоволь из твоего горлышка и
вернуться к своим делам. Ты не слишком ли надеешься на свою удачу, когда так со
мной разговариваешь?
— Ты с виду не из тех, кому по вкусу уныло надираться
из скованной артерии, — храбро возразила я. — Похоже, тебе нравится
риск. Иначе зачем бы вампиру охотиться на вампиров? Ну? Ты в игре — или я вне
игры?
Я со свистом втянула воздух. Момент истины.
Он медленно подошел, небрежно оглядел меня, поднял брови и,
достав стальной ключ, поболтал им у меня перед носом. Потом решительно вставил
его в скважину наручников и повернул. Браслеты звякнули и открылись.
— Посмотрим, чем ты богата, — наконец проговорил
он.
Второй раз за эту ночь.
3
Мы стояли лицом к лицу посреди большого пещерного зала. Пол
под ногами был неровным — россыпь камней и грязь. Я снова была полностью одета,
не считая только перчаток, и держала в руках кол и крест-кинжал. На мое
требование вернуть одежду он опять рассмеялся и ответил, что джинсы мне
тесноваты и будут сковывать движения. Я огрызнулась в ответ. Как бы там ни
было, а драться с ним в одних трусиках я не собиралась.
Пещера теперь освещалась ярче. Я не представляла, как он
умудрился провести сюда электричество, но меня это интересовало меньше всего.
Очутившись под землей, я потеряла счет времени. Может, уже рассвело или была
поздняя ночь. Я мимолетно задумалась, увижу ли снова солнце.
Он был все в той же одежде — как видно, не опасался, что она
стеснит его движения. Глаза у него азартно вспыхнули, он щелкнул суставами
пальцев и повертел головой. У меня ладони вспотели от возбуждения. Может,
стоило все же надеть перчатки?
