– Странноватый вопрос...
– Егор, это не первый раз, когда мы с тобой работаем
вместе, в связке. Я тебя использовать втемную не собираюсь и подставлять тоже.
Есть люди в Кремле, достаточно информированные, достаточно влиятельные, и они
заинтересованы в другом преемнике. Объединяет их не политика. Я бы даже сказал,
это историческое объединение.
– Предположим, вы мне не сказку тут рассказываете. Кто
этот «другой преемник»? Раскрученная фигура?
– Вполне. И я тебе ее назову. Нет, не здесь и не
сейчас. И, скорее всего, она тебе покажется не идеальной. Потому что – ты прав,
Егор Сергеевич! – нет принцев Гамлетов среди наших политиков, над этим нам
еще работать и работать. Но с ним может произойти некая метаморфоза за эти
месяцы...
– Метаморфоза?.. – уточнил Перцель. – Какая
метаморфоза? Я ничего не понимаю, Андрей Вячеславович. Как можно... Да и
главное – кто, если не Петров? Демократы? Самоубийственно. Все, на что они
способны, – это истерики. Скоморошные радикалы? Коммунисты? Еще более
самоубийственно, и вы знаете почему. Вы же сами работали со всем этим. Я вам,
конечно, доверяю... но, Андрей Вячеславович! Мы с вами не в общественной
организации «Солнышко» работаем. Велась работа по проекту «Преемник», деньги
выделены, и я за них отвечаю. Какой у меня резон ставить под удар свою
репутацию и работу?
– Егор Сергеевич, а ты никогда не задумывался о более
спокойной работе? И более интересной? Уйти, например, на должность замминистра
экономики и финансов в правительство?..
Повисла натуральная, не театрализованная пауза.
– Интересно девки пляшут... – пробормотал Перцель.
– Пойми, Егор, тут нет никакого заговора, и переворота
тоже нет. Я тебя не подкупаю. Переманиваю – может быть, но тут уж я в своем
праве. Ты не офицер лейб-гвардии, а Петров – не наследник короны Российской
империи. Никто из нас клятву верности ему не приносил. И мы не просто можем, я бы
сказал, мы должны сделать эти выборы не безальтернативными, а вполне
альтернативными. В пользу людей, которые не продадут Россию под шумок. Конечно,
сейчас, под шумок, можно провернуть любую аферу. А шумок будет такой, что мама
не горюй!
– Андрей Вячеславович, мне нужна информация. Чего хотят
люди, о которых вы мне тут рассказываете? Кого они хотят? Какие деньги за ними
стоят?
Голос Перцеля звучал глуше. Мы стремительно трезвели и
выворачивали уши наизнанку, сжавшись в позе эмбриона на грязных камнях.
– Не понимаю, если все это глобальный отвлекающий
маневр, зачем разворачивать штаб, зачем приглашать этих консультантов? В конце
концов, можно было набрать команду подешевле!..
Васька рядом со мной протестующе, но абсолютно беззвучно
сжала губы.
– С ума ты сошел, Егор Сергеевич. На штабы Петрова вся
Россия смотрит. Не только электорат. Сотни кремлевских глаз. Настоящий герой до
самого последнего момента не появится на сцене – в этом, конечно, есть
определенный риск, но если он вылезет раньше времени, то проиграет сразу и
бесповоротно. Так что стоит рискнуть.
– Но финансирование...
– С финансированием все будет чисто, – внушительно
произнес Курочкин. – Пусть политтехнологи у нас работают. Свободные
творческие люди. Со всеми своими... ромашками. Пусть самовыражаются. А мы
начнем корректировать ближе к финалу. Зачем торопиться?
– Андрей Вячеславович...
– Прохладно тут, и светает. Пойдем, Егор Сергеевич,
машина ждет. Еще договорим. Еще будет время.
Еще минут пять мы, замерев, как суслики, слушали удаленное
шлепанье вершителей истории. Потом я натянула трусы. Осмотрела собственные
грязные джинсы и джинсы Васьки и высокохудожественно выругалась матом.
– Как они сюда попали?! – потрясенно выговорила
Васька бледно-синими от холода губами.
– Вот как мы сюда попали...
– Я думала, ты знаешь, – смущенно призналась она.
– Как ты думаешь, они это всерьез или под действием
психоделических средств?
– Кокс? В общем, похоже...
– Если кокаин, тогда все, приехали – плакало финансирование
нашей кампании!
На шоссе стояла гулкая тишина. Мир замер и ожидал наших
шагов. Мы шагнули в него. Надо было о многом подумать.
* * *
Утром мы с Василисой сидели в кабинете и думали.
Избирательная кампания по сути та же война. Здесь есть свои
и враги, и генералы, и рядовые, на идеологических фронтах грохочут орудия, по
территории неприятеля рыскают шпионы, разведчики, диверсанты... Словом,
предательство Курочкина нас не шокировало. Надо было спасать собственные
любимые шкурки – на войне как на войне.
Сначала в патриотическом порыве мы решили донести обо всем
Гарику. Но постепенно, вспоминая детали вчерашнего разговора двух кураторов,
засомневались.
Васька осторожно напомнила, что по пьяни воображение может
разыграться не на шутку, и вообще удивительно, что мы, приняв такое количество
алкоголя, увидели только Курочкина с Перцелем, а не пляшущих зеленых
человечков.
А мне пришло в голову, что тяжелые обвинения против
московских кураторов могут стоить нам карьеры. Слишком высокий уровень.
Курочкин представляет интересы тайной кремлевской группировки, у которой свои
планы на президентские выборы. И в эти планы наш Петров не входит. Кого они
хотят сделать президентом – вопрос десятый. Важно другое: Курочкину непонятным
образом удалось замаскироваться и пролезть в кураторы петровской кампании. Этот
волк в овечьей шкуре, судя по всему, уже совратил Перцеля. Теперь «сладкая
парочка» начнет потихоньку, без лишнего шума, «сливать» петровскую кампанию.
Загубить предвыборный проект легко – существует тысяча способов, и все они,
конечно, прекрасно известны интригану Курочкину: бумажная волокита, палки в
колеса собственной пиар-команде, финансирование сумасшедших идей... Можно,
например, выписать из-за границы Мадонну для участия в агит-концерте –
оставшихся после этого денег гарантированно не хватит и на сотню листовок, даже
написанных вручную.
Передо мной и Васькой каменной стеной встала неприятная
дилемма. С одной стороны, подслушанный разговор делает изначально бессмысленной
всю нашу работу на этой кампании. Пиарщики – люди настроения. Для нас важно не
просто заработать на хлеб, но и не заскучать при этом. С другой стороны,
гонорар с выборов такого уровня гарантирует полное освобождение от финансовой
депрессии минимум на полгода.
– Но представляешь, нам придется много месяцев
создавать вид кипучей деятельности, – опечалилась Василиса, – а более
утомительного занятия нет в природе. Как будто читаешь книгу с конца.
В жизни нашей уже была одна кампания с заранее известным
сюжетом. Вся команда работала на одного явно непроходного кандидата, и весь
смысл нашего трехмесячного дуракаваляния состоял в том, чтобы хоть немного
переключить внимание народа с лидера предвыборной гонки на эту подставную
фигуру. Будущий победитель был известен всем – за ним мощной стеной стоял
местный криминалитет, но для порядка требовалось изобразить альтернативных
кандидатов, причем безопасных, то есть с нулевым шансом на выход в финал.
