– Чтобы Россия в НАТО, что ли, вступила? –
хмыкнула Васька.
– Ну, наверное, нет. Просто продать Западу все на
корню.
– А кто их кандидат?
Финансовый аналитик Миша хмыкнул и дернул себя за ухо.
– Ходят слухи, что они поставили на Погодина. Но, я же
говорю, там такая секретность... Может, уже передумали. Я бы на их месте
переиграл, пока не поздно. Что толку работать с заведомо непроходным
кандидатом? Так они до Стабфонда точно не доберутся.
– Ну, давайте – за секреты... – предложила я,
поднимая бокал.
Пожалуй, это не самое худшее, что мы могли услышать. Значит,
Перцель, работая в Минфине, до последнего времени не входил в это «тайное
сообщество». Значит, в преддверии выборов он зачем-то понадобился там. И есть
серьезные подозрения, что альтернативный масонский кандидат в президенты –
все-таки Погодин.
Да уж, серьезные дела при свете не делаются...
Я залпом допила вино из бокала и налила еще. Не то чтобы у
меня еще оставались идеалы, в конце концов, у нас в конторе много лет висел
плакат: «Не пойду на выборы – все кандидаты пидоры!» Но за бокалом вина
осознать, что твой любимый мужчина планирует продаться Западу – не самое приятное
открытие. Я так устала, что захотела срочно забыть о фондах, масонах, о
Петрове, о городе Северске, где нет круглосуточных продуктовых магазинов...
– Кстати, – оживился Миша, вспомнив с новым
бокалом новую деталь, – есть проект – передать Стабфонд в управление
частной управляющей компании. Кажется, бельгийской. Минфин активно продвигает
этот проект. Правда, непонятно в этом случае, кто будет ручаться за его
сохранность...
Мы загрустили и перешли на бренди. Под бренди мы с Васькой
рассказали пару миниатюр о выборах на Украине. В частности, как кандидат в
Верховную Раду подрался на штабном совещании с собственным батькой, и тот ловко
разбил ему нос – чем сделал сына-кандидата непригодным для фотосессии как
минимум на неделю. О том, какое нижнее белье предпочитает Юлия Петрушенко. О
том, как премьер Якубович, перебрав массандровских вин, ловил инопланетян на
пике Ай-Петри. Или как кандидат Пролейко перед прямым эфиром раскусил от
волнения вставную челюсть...
У нас чудесная работа. Всегда есть чем развлечь друзей, не
прибегая к историям о собственной загубленной жизни.
Румяный Миша был впечатлен, слушал меня, порхая ресницами, и
пил, как губка. Даже удивительно, сколько может выпить приличный человек.
Васька задремала в кресле. Славка царапал стол ножом.
– Хули ты делаешь, Слава, – со всей возможной
деликатностью заметил хозяин.
– Конечно, – обиделся пьяный Славка, – все вы
тут... интеллигентщина, бренди пьете, в гимназиях обучались! Трамвай
неоднократно видели... даже катались на нем! А я, человек из глубинки, раз
бухнул – значит, хочу крушить и стол царапать. На волю я хочу, понимаете вы?!
Но красивого скандала а-ля рюс не получилось. Потому что
зазвонил телефон. Мой телефон. Славка цапнул трубку.
– Аллоооу! – игриво протянул он. – Кого?
Дарью? Ах, Дарью... Тут валяется, под столом. А вы, собственно, кто?
Я выхватила трубку. В ней шипел Гарик.
– Дарья. Где. Вы. Находитесь.
– Гарик, – умильно начала я, осознавая, что голос
мой со стороны звучит даже пьянее, чем я себя чувствую, – у нас все,
апппсолютно все под контролем!
– Дарья, где вы?!
– Мы... тут... – Я задумалась. – В комнате.
– Даша! Нам срочно нужна листовка! Белинский в лице
Данилы Мерзлякова позволяет себе хамские антипетровские высказывания. Он
думает, что в Сибири можно все, и что реакция Кремля будет отсроченной. Даша!
Мы должны доказать, что это не так, и ударить Данилу хуком слева!
– А йййя тут при чем? Если хук слева...
– Я фигурально выражаюсь! – прошипел Гарик. –
Нужна листовка, сегодня ночью.
– Гарик, понимаешь, мы тут... обсуждаем проблемы
Стабфонда... случайно заехали довольно далеко и заблудились!
– Тебе не кажется, что это хуевая отмазка?!
– Конечно, ты терпимо относишься только к себе!
– Еще бы! – крикнул он и бросил трубку.
Я посидела несколько секунд, мысленно продолжая диалог с
Гариком. Когда в моем воображении он сказал: «Понимаю. На вашем месте я бы тоже
полетел», – я почувствовала, что вполне заслуживаю еще бренди. Который, к
сожалению, кончился. Но Миша вдохновенным жестом уже смешивал водку с коньяком.
Мы еще успели спеть песню «Ой, мороз, мороз...» и обсудить
Интернет-конференцию кандидата Петрова.
– Какие у нас, блядь, вопросы, такая и страна... –
в пьяном унынии заявил Славка. – И если мы его спрашиваем не про сраную
политическую стратегию, а про гигантского спрута, которого выловили в Тихом
океане, или про приворотную магию...
– А чего там со спрутом? – живо заинтересовался
Миша.
– Спрут как спрут – голова, два уха. Не в том дело, Миха!
А дело в том, что нет у нас национального самосознания!
– А нормальный человек кандидату не напишет!
– А нормальный человек в кандидаты не пойдет!..
– А вот сейчас позвоним Петрову и спросим... спросим
его, сукиного сына... Дашка, у тебя есть телефон Петрова?!
Дальше разговор слился в мычание. Славка что-то бормотал про
беременного Петрова, которому нужно позвонить. Срочно. И про новую метлу. Миша,
между прочим, сообщил, что решил на мне жениться. Сполз под стол, опрокинув на
себя пиалку с коньяком, и уснул. Интересно, почему на мне, а не на Ваське?
Жениться обычно собираются на Ваське. Наверное, потому что она уже дрыхнет...
Потом было пять часов утра, и я уснула на полу в ванной.
Проснулась я в постели. На наволочке с разноцветными
морскими звездами. Чья-то голая нога по-хозяйски валялась на мне. Стоп. Нога?!
Ах, Васькина...
Еще несколько секунд я блаженствовала, оглядывая книжные
полки и велотренажер в углу, свои штаны, вывешенные на тренажере, и Васькины
свалявшиеся локоны.
Я помнила, что тренькал будильник. Помнила ощущение, что
сотня злобных карликов со всего размаху ударили по моей голове сотней
молоточков... Я выключила его, сверху на всякий случай положила подушку. Еще
полчаса лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к собственным злорадным
мыслям: человек, который изобрел будильник, уже умер – это не ново, но слышать
приятно.
Самолет!!!
Самолет в Северск вылетает в десять утра. Часы...
Я поспешила опять закрыть глаза. Еще минута ушла на
размышления, вставать или не вставать.
