Тимур сжал свои кулачищи и прошипел, что это дело рук
«красноярских подонков», но им никого не удастся запугать, а Мерзлякова он лично
поймает, распотрошит и выпьет его кровь. Все, кто хорошо знал Тимура,
поежились: если он угрожал выпить кровь, значит, так и будет. Выпьет и не
поморщится.
Всем штабом ходили навестить Павлика, утешили, как могли.
– Держись, друг, – растроганно сказал
Андрес, – тебе еще повезло – как говорится, лучше гипс и кроватка, чем
гранит и оградка.
Павел чуть не подавился апельсиновым соком и заявил, что
жизнь ему дорога как память, а потому от всей души он советует подыскать на его
место замену. Тимур похлопал пострадавшего по забинтованному плечу и сказал,
что болеутоляющие на время притупили у кое-кого чувство долга, через недельку
Павлик поправится и вольется в наши ряды. Однако в глазах Павлуши ясно
читалось, что выздоравливать он не спешит.
После инцидента по офису начали ходить мрачные молодые люди
с рацией. У входа посадили охранника, и теперь каждое утро всем надо отмечаться
в его журнале. Тимур всерьез задумался о персональном телохранителе.
– Отличная идея! – одобрила я. – А можно, он
и меня будет охранять? У нас в комнате по ночам небезопасно...
– Размечталась!
* * *
Еще несколько дней прошли без приключений, а потом пришла
новость из Москвы: Славка, захлебываясь эмоциями, сообщил, что его Маша, у
которой давно прошли все сроки, наконец-то родила. Девочку назвали Елизаветой,
в честь российской императрицы.
Весь вечер мы с Василисой пили за здоровье новорожденной, за
счастливую мамашу, за радость материнства, за наших будущих детей и внуков, за
мир во всем мире и за то, чтобы не было войны...
Когда я провозглашала десятый по счету тост, в кабачок, где
мы пировали, завалилась большая мужская компания. Одного взгляда было
достаточно, чтобы понять, что это наши коллеги: они походили на банду
заговорщиков, ржали над политическими анекдотами и разбрасывались деньгами так,
как можно себе позволить только в долгой и опасной командировке.
Прищурившись, я разглядела лицо предводителя – Данила
Мерзляков собственной персоной!
Васька перехватила мой взгляд и выронила изо рта дольку
лимона. Мы тут же решили ускользнуть, но в тот момент, когда официантка
наконец-то принесла нам счет, ресторанный шум перекрыл знакомый голос:
– Господа, не верю своим глазам: это же девочки Гарика!
Предводитель «подонков» уже шел к нам через весь зал,
протягивая руки для самых пламенных объятий. Что оставалось делать? Мы с
Василисой приняли удивленно-радостный вид и натянули на лица героические
улыбки.
– Куда же вы, коллеги? – вопросил Данила с
интонациями Мефистофеля.
Мы защебетали о позднем времени, делах, усталости и вообще –
приличная девица пораньше спать ложится. Данила понимающе кивал и при этом
мягко подталкивал меня и Ваську к своему столику, где нас сразу же подхватили
его «гарны хлопцы».
Ловушка захлопнулась.
– Ну, как здоровье уважаемого Игоря Львовича? –
поинтересовался один из «подонков», поигрывая ножичком для фруктов.
– Вашими молитвами... – пробормотала Василиса.
– Что новенького в тибетских степях? – спросила я
Данилу.
– Все по-старенькому – ответил тот, – в этом и
смысл.
После такого интригующего начала разговор само собой
закрутился вокруг эзотерики, Данила поведал о своей жизни в Тибете: подъем в
четыре утра, умывание холодной, до звона в ушах, водой, йога...
Удивительно, подумалось мне, как Мерзлякову, с его бурным
прошлым, удается достигать вершин медитации. Перед моими глазами вдруг всплыл
забинтованный по самые уши Павлик, и я не выдержала:
– Данила, оглянись вокруг: на дворе двадцать первый
век, а ты до сих пор работаешь как Соловей-разбойник!
– Во-первых, – «подонок» улыбнулся, как Чеширский
кот, – вы должны согласиться, что в нашей стране эти методы до сих пор
наиболее эффективны. А, во-вторых, если бы у нас были серьезные намерения, ваш
менеджер сейчас лежал бы не в больнице, а в укромном уголке Полонского
кладбища.
– Так зачем это показательное выступление?
– Каждый отрабатывает свой заказ... Дарья, я был
уверен, что ты умнее.
До меня наконец дошло: Данила и компания просто хотят
доказать своему заказчику, что ситуация под контролем и силовой перевес на их
стороне.
Я задумалась.
Все пиарщики делают это. Правда, большинство действует более
изящно, чем «подонки». Ведь обычно требования заказчика ограничиваются
пресловутым «сделайте мне красиво». Пожалуйста! В ход идут красочно
иллюстрированные буклеты и социологические отчеты с многочисленными
приложениями из графиков и таблиц. Что означают графики – загадка для всех,
кроме, пожалуй, самого заказчика. Он единственный думает, что они вообще что-то
означают. Вся эта полиграфическая чушь призвана усыпить бдительность клиента и
вызвать в его мятущейся душе доверие к личности консультанта. Заказчика каждый
раз усыпляют жуткими пассажами а-ля Гарик: «Уровень репрезентативности
колеблется в контролируемых нами пределах», «Электоральные ожидания выявлены и
подлежат дальнейшей обработке и анализу», «Я беру на себя планирование и
оптимизацию коммуникационных потоков кампании»... Кстати, как показывает
практика, именно эта шизоидная фраза становится заключительным и победным
аккордом в любых переговорах с заказчиком.
Реальные отчеты экспертов, аналитика и планы кампании
выглядят намного скромнее, хранятся в секретном сейфе и извлекаются во время
закрытых обсуждений. Природа такого странного поведения отчасти объясняется
соображениями безопасности. Отчасти тем, что чем меньше заказчик знает, тем
меньше он мешает в работе. Однако не последнюю роль играет синдром
«избранности», которым безнадежно страдают большинство предвыборных пиарщиков.
Почти все они считают себя властителями дум. Есть в этом что-то от оккультизма
– как будто речь идет о носителях какого-то тайного знания. Смешно: взрослые
люди, почти всегда с высшим образованием, на полном серьезе строят из себя
Гудвинов, великих и ужасных...
* * *
Данила вел светскую беседу, и речь, кажется, шла о сауне.
Василиса под столом уже раза три пребольно ущипнула меня за коленку – это
означало, что надо собраться с духом и дать суровый и в то же время
дипломатичный отпор. Однако в голове помимо воли зашевелились предательские
мыслишки: уже месяц, как мы похоронены в Полонске, моя личная жизнь
ограничивается торопливой мастурбацией в ванной, и никакие газеты и листовки не
заставят забыть о зияющей пустоте между ног. Конечно, Данила – человек
специфического обаяния, один из тех типов, про которых соседи потом говорят:
ах, даже не верится, что этот милейший мальчик тайно готовил пельмени из
человеческого мяса...
