Я представила себе выражение лица шефа, если мое приключение
станет достоянием гласности...
Однажды вездесущий Гарик, выразительно глядя в мои честные
глаза, уже вел речь о достоинстве и чести, которые очень легко потерять, если
вести себя неприлично.
– Понимаешь, – терпеливо объяснял Гарик, –
есть враги. С ними спать нельзя. Это называется предательство. Есть коллеги. С
ними спать тоже нежелательно. Это называется корпоративная этика. Все
понятно?.. Ну и отлично. Спасибо за внимание.
– Спасибо в кровать не положишь, – обнаглела я.
Гарик возмущенно откинул одеяло и укусил меня за плечо... Ну
да ладно, дело прошлое.
Правда, пока я обдумывала перспективу сауны, Василиса уже
вызвала по телефону такси. И я, прислушавшись к ее голосу, осознала, что обе мы
пьяны в стельку и все, что нам нужно, – это наша кроватка в квартире
Тимура.
Наутро меня разбудила головная боль. От вчерашней текилы все
вокруг расходилось красными и зелеными кругами, включая Василису, которая
распласталась на кровати и тяжело посапывала, ее правая нога иногда
подергивалась...
Раньше мы храбро хлестали водку, напиваясь до блевотины,
заикания и галлюцинаций. Наутро после попойки спокойно шли на работу, писали
аналитику и с хохотом обсуждали свои приключения. В обед с аппетитом жевали
пельмени.
Прошло каких-то семь лет, а похмелье с каждым разом дарит
все новые пугающие симптомы...
Все это тихо проплывало в моей голове, на автомате
восстанавливались какие-то подробности, факты, обрывки телефонных разговоров.
Я решила окончательно стряхнуть дремоту – открыла один глаз,
второй и вернулась к реальности.
Проснулась и Васька. И сразу начала меня воспитывать:
– Хочу напомнить, что вчера ты пила на брудершафт с
подонком Мерзляковым, а потом чуть не поехала с ним в сауну. Дарья, этого
человека два раза привлекали по делу об убийстве!
– Свидетелем!
– Охотно верю – он просто наблюдал, как людям отрывали
головы! А потом садился в позу лотоса и пел мантры. А Павлика тебе не жалко?!
Чем ты думаешь, Дашка? Нет, не отвечай... Кстати, через полчаса за мной придут,
поеду проводить экспертный опрос с местной интеллигенцией, гинекологом
Хуснояровым. А раз такое дело – в душ первая иду я.
С моей стороны возражений не было – я лежала и
прислушивалась к работе своего желудка. Через секунду я уже обнималась с
унитазом, а через пять минут меня поймал в коридоре Тимур и сообщил, что
сегодня в десять утра мне нужно ехать в какой-то Мухосранск, чтобы сверстать
агитационные буклеты Петрова.
На мой вопрос, почему это нельзя сделать «не отходя от
кассы», в Полонске, Тимур ответил помрачневшим взглядом. Оказалось, что компьютеры
были ночью разбиты неизвестными, несмотря на кордон охраны у штаба, а
телефонные и электрические провода перерезаны и вырваны с корнем. Так что мне
достался Мухосранск.
– Не забудьте диск с материалами для буклета, –
напомнил Тимур.
Сопровождать меня вызывался тимуровский помощник Федя –
личность одиозная во всех смыслах. Забегая вперед, надо отметить, что он
полностью оправдал самые худшие мои опасения.
Ваську увезли, а за мной никто не приехал. Пустяки! –
сказала я себе и принялась за маникюр. Когда высох последний ноготь, мне пришло
в голову, что про меня просто забыли. Я физически чувствовала, как утекает
драгоценное время. Тем хуже для них, решила я, сняла джинсы и забралась под
одеяло. На кровати валялась сто раз перечитанная «Лолита». Я открыла первую
страницу...
Настойчивый стук в дверь заставил проснуться. В окно лихо
светило полуденное солнце, стрелки часов показывали четырнадцать двадцать. А в
дверной проем просунулась беззаботнейшая рожица Федора. На ней было как гвоздем
нацарапано: все идет по плану, жизнь прекрасна, какой чудесный день, какой
чудесный пень, какой чудесный я и песенка моя!.. Вообще он принадлежал к той
породе мужчинок, которых ласково называют недотепами и не принимают всерьез. С
ними приятно попить чаю с плюшками, поболтать о всяческих пустяках. Коэффициент
полезности Феди равен нулю. Это понимают все, включая самого Федора. Однако
смета уже забита, Федя основательно примелькался в офисе, с ним свыклись и
никаких мер по его воспитанию не предпринимали. Сегодня это взбесило меня сверх
меры.
– Федор, – произнесла я обреченным голосом, –
мне сейчас слишком плохо, чтобы ругаться...
– Вот и не ругайся, – предложил Федя. –
Поедем весело, вместе с Аликом.
– Это еще кто?!
– Он из Москвы, но очень хороший – под мою
ответственность.
– ФЕДОР!!!
– Да его сам Курочкин прислал в помощь! Он манагер, и
знаешь, как здорово... в покер играет.
Я махнула рукой: если Курочкин решил загубить кампанию,
Аликом меньше – Аликом больше... это уже не имеет значения.
По словам Феди выходило, что Мухосранск – просто
город-мечта, там меня ждут гостеприимные люди, талантливые дизайнеры и вкусный
ужин. К тому же вечером комфортабельная машина отвезет меня обратно домой, в
Полонск.
– Не волнуйся, – добавил Федя, – не оставим
мы тебя ночевать в Мухосранске.
– Не удивлюсь, если этим все кончится, –
проворчала я.
– Ха! – отозвался Алик. – Отличная у вас
организация труда.
Я мысленно высыпала ему за шиворот ведро снега.
Вскоре мы уже катили по пустынным улочкам Мухосранска и
довольно быстро прибыли к офису, где мне с местным дизайнером предстояло
сделать глянцевый буклет для Петрова.
– Ну, Федя, давай диск с материалами, – бодро
сказала я, протягивая руку.
– Какой диск? А разве он не у тебя?..
– Мне его никто не давал...
– Ха! – только и сказал Алик в наступившей тишине.
И грянул гром.
Минут пятнадцать я, не умолкая, орала на Федора, выплеснув
всю накопившуюся усталость и похмельную тоску. Потом мы с Федором достигли
компромисса, послав в Полонск за диском Алика. Его хаканье меня прилично
раздражало.
Верстку буклета мы начали к вечеру.
– Красавец! Кровь с молоком! – прокомментировал
дизайнер Шурик.
Мы смотрели на фотку нашего кандидата.
Глеб Павловский, политтехнолог кремлевской администрации,
признался однажды: чтобы утопить некоторых политиков, их достаточно просто
показать народу. Живьем. Без титанических усилий дизайнеров.
– Ну и что мы будем делать с этими щечками и
губошлепками? – уточнил Шурик, допивая вчерашний кофе из чужой кружки.
