И он залился смехом усталого провинциального ловеласа.
– Он что, хочет сказать, мы выглядим как алкоголички? –
незаметно шепнула я Ваське.
Васька фыркнула. Называй нас Сева хоть метелками – главное,
что этот прекрасный человек брал на себя половину нашей головной боли, оставляя
шансы доделать газету.
Декорации для центральной площади Полонска малевали четверо
таджиков по заказу Тимура. Они занимались этим в сарае на краю города без
перерывов на сон. Они же подрядились сплести два лаптя в человеческий рост.
Заходить в сарай Тимур опасался – таджики с утра укуривались анашой, а к обеду
нанюхивались краски по самое не стесняйся, но клялись, что к субботе все будет
готово.
До пятницы все шло по плану. В пятницу пошло вразнос. Капа и
Григорьянц начали пить еще в четверг под дискуссию о постмодернизме, а в
пятницу утром оба отключили телефоны. У Васьки начались месячные, и она
улеглась на диван проклинать женскую долю, а Тимур с почерневшим лицом сообщил,
что таджики успели сделать только половину декораций.
– А лапти?.. – похолодела я.
– Один. Лапоть.
– Тогда, наверное, прорвемся...
В ответ на мою смс-ку близкую к изнеможению, Курочкин
коротенько отписался: «Воспари над ситуацией и оцени ее смешные стороны, малыш.
Мы не забудем твоих подвигов».
Я воспарила и поняла, что в разрезе вечности не только
праздник, но и сам Полонск, город, в котором единственное Интернет-кафе
совмещено с кулинарией и рюмочной, не имеет никакого значения.
Интересно, а кого Курочкин имел в виду под словом «мы»?
Кремль? Масонов?
Тут совершенно некстати позвонила верстальщица Оля и
заявила, что если мы с Василисой Витальевной через час не пришлем
статью-передовицу, которую обещали позавчера, газета не отправится в
типографию. Я судорожно открыла файл со статьей-передовицей.
Тут же еще более некстати позвонил Тимур, чтобы спросить,
почему мы до сих пор не нашли Капу и тридцать девок-стриптизерш для репетиции в
сарафанах. Я вдумчиво объяснила, что есть наша работа, а есть его проблемы,
одновременно царапая передовицу одной рукой и обдумывая, женат ли Курочкин.
Положила трубку и придавила ее диванным пуфиком.
Стало восхитительно тихо. Тихо, как у осеннего озера. Тихо,
как в космическом корабле на орбите. Такой бывает тишина в полонсках – пока не
приезжаем мы.
Мы появляемся специально для того, чтобы создать побольше
шума и заставить людей думать о неважном. Увлечь их скандалами, которые их
совершенно не касаются. Мы здесь для того, чтобы никто не задумывался о
серьезном.
Я помню, как однажды Митя рассуждал:
– Мы ведь занимаемся тем, что засираем людям мозги. Вот
они приходят на избирательный участок. Берут бюллетень и ставят галочку за
нашего кандидата. В этот момент они просто расписываются: «Говно получили.
Претензий к производителю и доставке говна не имеем».
Митя тогда задумался и добавил:
– Фигово...
Даже в редкие моменты искренности мы не устаем заполнять мир
суматохой. Мы производим продукт, который сами ни за что не стали бы есть.
Вечером Ваське, лежащей на диване в болезненно-расслабленной
позе, позвонил Гарик.
– Звезда моя, у вас все под контролем? Только что
звонил Тимур, угрожал, что запьет. Говорит – репетиции не было, ведущих не
нашли, с декорациями жопа... Вы держите руку на пульсе?!
– Даже не сомневайся, – твердо ответила
Васька, – наша рука всегда на пульсе. Тимур просто не умеет, когда нужно,
гасить эмоции.
– То есть ведущие будут?
– Разумеется.
– И декорации готовы?
– Последние штрихи доделываем!
– Ай, умницы, – похвалил Гарик и отключился.
Я иногда удивляюсь, как хорошо мы умеем врать.
– А действительно, – в томной задумчивости
спросила Васька, – кто у нас ведущий на празднике?
– Григорьянц с какой-то знакомой из театра. Но, судя по
всему, Тимур его так и не нашел.
* * *
Праздник русского лаптя начался для нас с того, что Тимур,
найдя где-то в подворотне Капу и Григорьянца, осторожно, но сильно избил их.
Григорьянца – как ведущего – немного меньше. Капу – как заклятого классового
врага – посильнее. В конце концов, после того, как избили Павлика, многое можно
было списать на «напряженную и сложную обстановку в Полонске».
– Где, сука, твои тридцать девок? – приговаривал
Тимур, втаскивая Капу в квартиру – Ты у меня сейчас сам будешь танцевать в этом
сарафане с кружавчиками!
Мы сразу повеселели.
Григорьянц трезвел быстро и профессионально. Через полчаса он
уже был гладко выбрит и натягивал костюм ведущего. Зажмурившись, глотнул
нашатырного спирта, позвонил куда-то и сообщил, что девушки из танцевального
ансамбля «Солнышко Сибири» уже едут для репетиции в сарафанах.
До начала праздника оставалось два часа. Повара местных кафе
уже сервировали столы на центральной площади Полонска. За памятником Ленину
прятались трехлитровые банки с икрой. С памятника свисал символический лапоть,
больше похожий на плетеную корзину.
Ведущей в пару Григорьянцу не было, и на эту роль торопливо
утвердили Ваську. В сарафане до пят и криво надетом кокошнике она выглядела
трогательно и жалко. Еще хуже смотрелись девочки-школьницы из «Солнышка Сибири»
в сарафанах, еле прикрывающих пушок на лобке. Григорьянц, импровизируя, учил их
последовательности прихлопов и притопов и шумно сглатывал слюну, оглядывая
гладкие бледные коленки.
– Нас посадят за использование малолеток в
порно-шоу... – мученически стонал Тимур. – А они все равно перепутают
все движения к чертям. Дашка, выручай! Надевай сарафан – и с ними, как дядька
Черномор!..
Я задумалась, поморщилась и полезла в сарафан.
Праздник на площади стартовал феерически.
– Милые мои! Я рад приветствовать вас на Празднике
русского лаптя! – восторженно завопил Сева Григорьянц. – А скажите
мне, что у нас сегодня за праздничный повод? Да ведь у нас выыыыборы!..
Васька позеленела под кокошником.
– Да-да, мы выбираем лучшего повара в Полонске! –
отчаянно крикнула она, выдирая у Севы микрофон. – И сможем отведать золотых
рецептов русской кухни! Оценивать кулинарное мастерство поваров будет наше
уважаемое жюри, которое мы представим чуть позже...
Жюри Тимур судорожно набирал из добровольцев.
– Встречайте – старинный народный танец «Пойду ль я,
выйду ль я»!
