– Что, дрыхнете?! – орал Гарик, переступая через
пустую стеклотару – Подъем, касатики! Мы рождены, чтоб сказку сделать быдлу!
Я подумала: надо записать фразу в цитатник. Фразы Гарика в
моем цитатнике и так преобладают. Например: «Дашка, знаешь девиз политконсультанта?
Не суетись под клиентом, клиент потеет и соскальзывает». Или классическое:
«Удачи и лохов побогаче!» Или до сих пор актуальное: «Неважно, как
голосуют, – важно, кто считает».
– Гарик, есть результаты?
– Есть. Но пока неутешительные. Я бы подождал других.
Уверен, они не за горами.
– Ага, всего четыре года ждать, – глумливо
хихикнул Митя.
– Р-разговорчики!
– А как там у нас на избирательных участках?
– Ста-би-ли-зец! Мы с Бироновым идем нос к носу по
Северской области. По Красноярскому краю подсчитали процентов двадцать – мы
лидируем. По Новосибирской и Томской областям столько же подсчитали – первый
Бироныч. А кремлевские чуваки молодцы! Создали-таки интригу под конец
выборов... все прям как будто по-настоящему!
– Что-то я запутался, – жалобно сказал Андрес,
выползая из туалета. – Гарик, кто такой этот Биронов?
– Дорогой мой Андрюша, – дурашливо пропел
Гарик, – так ведь это и есть наш новый президент, ставленник Кремля и
настоящий кандидат! Петров и Погодин – мишура, гарнир к главному блюду. Умные
люди сначала закормили этими ребятами всю страну, а потом на их сером фоне
показали Биронова – на танке и с автоматом! Наш душка-Петров послушно сдал свои
позиции, а Погодина изначально не брали в расчет, хоть его и лоббировала одна
мощная группировка. Но они перемудрили с этими катастрофами и воскрешениями, и
он «съехал» сам, без чужой помощи. Корона досталась генералу Биронову. Народ в
восхищении – сильная рука, а глаз, как у орла!..
Гарик почти кружился в танце и вообще не производил
впечатления человека, который с треском проигрывает избирательную кампанию. Это
казалось подозрительным, и Андрес от имени всего коллектива решил внести
окончательную ясность:
– А нам сейчас выгоднее, чтобы кто выиграл?..
Не только Андрес, но и проснувшийся Перцель, и вообще все мы
с живым интересом взглянули на Гарика. Но тот ловко вывернулся:
– Нам выгоднее, чтобы победили мелкобуржуазные массы.
Потому что они – наш гарантированный кусок хлеба на ближайшие лет двадцать. Мелкобуржуазным
массам можно скормить все что угодно, особенно если они прогрессивные. Это я в
Интернете прочитал вчера. А поскольку новое поколение наших масс, то, которое
воспитано на телепузиках, едином госэкзамене и «Доме-2», все, как один,
мелкобуржуазное и прогрессивное, то, стало быть, мы при любом раскладе
побеждаем.
Мы, конечно, впечатлились. А я даже протрезвела.
– Нет уж, тут ты, пожалуй, врешь. А какой же у нас
будет государственный курс?
– А что – курс? – устало переспросил Гарик, и вдруг
стало особенно заметно, что вид у него осунувшийся, а улыбка не выглядит, как
раньше, холеной. – У государства, Капа, свой курс, а у нас свой. Они
практически никогда не пересекаются. В этом и есть особый путь России. Вот ты,
к примеру, что хочешь строить – капитализм или социализм? Или ты, может, хочешь
строить муниципальное жилье для бюджетников? А я хочу достроить свой
собственный дом в Подмосковье. Привезти туда жену. Продавать честным людям
честные товары и больше никогда не выдавать жабу за бабу. Поэтому дай-ка мне
текилу...
Некоторое время мы сидели в полной тишине, если не считать,
что у Гарика и Перцеля все время трезвонили мобильники. Потом Васька осторожно,
но крепко ухватила меня за руку и вытащила на мороз. Там я выяснила, что
всхлипываю и глотаю слезы. Если их не глотать, они мгновенно застывали на щеках
полосками ледяного пластыря.
Я была так увлечена глотанием слез, что Курочкин смог
подойти незаметно. Я рассмотрела его, когда он уже стоял рядом.
– Дашка, – шепнул он и схватил меня в охапку –
Дашка, ты почему тут стоишь на морозе?
– Тебя жду.
– Дарья, ну почему я опять нахожу тебя пьяной? Да что
это... Буквально на неделю нельзя оставить...
Он еще что-то говорил и говорил, боясь выпустить меня из
рук. А я глотала слезы, ставшие неактуальными, смотрела на него и ясно
понимала, что нас ждет долгая и неизбежно счастливая жизнь. Курочкин выглядел
даже хуже, чем все мы: брови страдальчески искривились, и вообще у него был вид
человека, изнуренного тяжким физическим трудом. И он был мне очень, очень,
очень нужен. Любым.
– Где ты был? Что с тобой делали?
– Был в Москве, естественно. Объяснял, что моя миссия
выполнена. Хотя, если посмотреть с другой стороны, то провалена. Но это, как
говорится, вопрос терминологический. Главное, что мы поставили точку.
– В выборах?
– В работе с Кремлем. Я свободен.
Мысли пробирались ко мне с трудом – то ли из-за текилы, то
ли из-за мороза, и только через минуту я сообразила:
– Тебя уволили?
– Не совсем, – уточнил Курочкин, – я сам
принял решение уйти... в другие сферы. Политика из меня категорически не вышло,
как ты понимаешь. Займусь бизнесом, есть у меня кое-какие наметки, кое-какие
связи... Пусть только все успокоится после выборов. И вот теперь, Дарья, я должен
со всей строгостью тебя спросить: готова ли ты бросить политические технологии,
как и говорила, и хотя бы полгода пожить нормальной, богопослушной жизнью
недалеко от океана? Мне нужно исчезнуть на время, отдохнуть, набраться сил...
Как тебе идея пережить эту зиму в теплых краях – с обыкновенным, скучным,
респектабельным, но зато вполне благонадежным человеком?
Счастливое будущее надвигалось со скоростью, которой я не
ожидала.
– Ну? – Андрей встряхнул меня для лучшего
понимания.
– То есть... то есть... да! Да-да-да!
Я наконец выпустила Курочкина и оглянулась. Кованый фонарь
над крыльцом светил как ни в чем не бывало. Васька давно ускользнула обратно в
дом. Ни рук, ни ног я, оказывается, уже практически не чувствовала.
Нелегко наше политконсультантское счастье.
Но, как всякое счастье, прекрасно.
* * *
Предварительные результаты выборов Президента стали известны
нам к четырем часам ночи.
Масонский замысел провалился, страна перешла в цепкие руки
настоящего кремлевского «назначенца» – Биронов уверенно победил в первом туре.
Правда, в Северской области результаты у него были самые скромные – сорок два
процента голосов. Петров занял почетное второе место и получил все шансы
остаться в кабинете министров – по слухам, он радовался, как дитя. Перцелю, в
отличие от Курочкина, удалось сохранить свое теплое местечко в министерстве,
хотя, конечно, не в должности замминистра, как ему обещали друзья-масоны.
