— Как хочешь, королева, — с готовностью согласился Локи. — Для меня будет честь умереть от твоей руки.
— Э-э… погоди… — робко отозвался Беньямин Шолем; чувствовалось, что он испытывает страх и отвращение, обращаясь к Хозяину Преисподней. — Из рассказа моего друга Эйнара Ларссона я понял, что его отец умер и находится в аду. Если Велиала больше нет, то… может… ну…
— Вообще-то, Свен Ларссон был моим слугой, — сказал Локи. — И я уже отпустил его. Теперь он недосягаем ни для Нижнего Мира, ни для Вышнего… Ну всё, королева, я готов.
Инга ударила по нему заклятием, и Чёрный Эмиссар испарился бесследно, не оставив на полу даже клочка шерсти.
— Вот так… — начала было она, но в этот момент зашевелился Эйнар Ларссон.
Тихо застонав, он раскрыл глаза, обвёл всех мутным взглядом и остановился на Герти, которая по-прежнему держала его в объятиях.
— Как ты, милый? — спросила она.
— Да вроде нормально, — ответил Ларссон, правда, не совсем уверенно. — А где я, в раю?
Герти постаралась как можно беззаботнее улыбнуться:
— Нет, Эйнар. К счастью, нет. Ты жив, ты на Торнине.
— Торнин? — удивился Ларссон. — Что это? Какая-то Грань?
Улыбка стёрлась с лица Герти, а из её груди вырвался сдавленный всхлип.
Ильмарссон склонился над Ларссоном:
— Юноша, ты знаешь, как тебя зовут?
— Знаю, конечно. Эйнар Лундквист.
К ним подошла Инга.
— Под этой фамилией ты учился в Авернской школе, — сказала она. — А настоящая у тебя другая.
— Королева!.. — поражённо прошептал Ларссон. Он подтянулся и сел, прислонившись спиной к стене. — Ваше величество…
— Какой сегодня день? — спросила Инга.
— Тринадцатое марта… было вчера, — ответил Ларссон, оглядываясь по сторонам. — Кажется, так…
— Что ты помнишь последнее?
— Я лёг спать… последний раз в школе. Завтра… сегодня я уезжаю. Не знаю, куда… — Вдруг он разволновался. — Но что случилось? Как я здесь оказался?
Герти снова всхлипнула, а Инга, после коротких колебаний, решила сказать правду:
— Судя по всему, у тебя амнезия. Из твоей памяти выпали последние полгода.
— О, нет!
— Боюсь, что да, — произнесла Инга, воздействуя на него каким-то чарами. — И боюсь, что это навсегда. В твоём мозгу нет ни органических повреждений, ни следов обычного магического вмешательства, так что твои воспоминания не заблокированы, а скорее изъяты… гм… некой сверхъестественной силой, с которой ты недавно столкнулся.
— Столкнулся? Как это?
— Долго рассказывать. Позже всё узнаешь. Но главное, что своим вмешательством ты предотвратил катастрофу мирового масштаба. Если бы не ты… страшно представить, что тогда случилось бы. Так что ты полностью искупил грехи отца, и тебе больше нечего стыдиться своего настоящего имени.
Ларссон тряхнул головой:
— Но я ничего не помню… совсем ничего…
— И меня тоже не помнишь? — спросила Герти, готовая вот-вот разрыдаться. — Ты забыл обо мне?
Он посмотрел на неё, и в его глазах, прежде выражавших лишь испуг, растерянность, недоумение, зажглись нежные огоньки.
— Я… кажется, я знал тебя всегда. Ты приходила ко мне во снах…
— Честно?
— Да, честно, — заверил её Ларссон. — Я ждал тебя всю жизнь. Ты… тебя зовут Герти, правда?
Она порывисто обняла его и всё-таки разрыдалась — но от счастья. Инга, Ильмарссон и остальные отошли в сторону, чтобы не мешать им.
А Марк повернулся к Андреа и увидел её сияющее лицо.
— Ты понимаешь, что всё это означает? — спросила она.
— Понимаю, — ответил он. — Теперь Феликсу ничто не угрожает. Он сможет жить с тобой и называть тебя мамой.
— Да, — сказала Андреа и взяла Марка за руки. — А ещё ему понадобится отец.
Эпилог
На этот раз Перекрёсток миров не казался Свену Ларссону серой страной теней. Он предстал перед ним во всём буйстве своих красок, от которых слепило глаза. Перекрёсток не походил ни на одно место в земном мире, ибо ему не принадлежал. Это был отдельный мир — и даже не мир, а скорее врата к иным мирам, неведомым и неизведанным. Ларссон видел бесчисленное множество путей, которые вели вдаль и скрывались в тумане неизвестности. Но сейчас для него было главным, что он видел происходящее на Гранях…
— Значит, Локи солгал, — сказал Ларссон стоявшей рядом Визельде. — Он не забрал Эйнара в Нижний Мир.
— И не мог забрать, — подтвердила Визельда. — Ведь тогда бы тело Эйнара умерло. Ты был в нём лишь временным жильцом, пока твой сын спал крепким сном.
— Он ничего не вспомнит?
— Теперь точно не вспомнит. А тут ещё помогла Абигаль и позаботилась, чтобы он не помнил даже о своей сделке с Локи. Оставила только его сны о Герти — те самые сны, которые он видел, пока ты жил в его теле.
— Да, Абигаль умная девочка, — кивнул Ларссон. — И очень чуткая. К счастью, Инга ничего не заметила.
— А если бы заметила, промолчала бы, — уверенно сказала Визельда. — Не стала бы вмешиваться в компетенцию Посланницы. Да и ни к чему ей это. Ведь всё закончилось хорошо, причём для всех — в том числе и для Эйнара с Герти.
— Думаешь, у них всё получится?
— Я в этом не сомневаюсь. Они созданы друг для друга.
Ларссон посмотрел на Визельду. Она покинула мир земной довольно молодой, а здесь, на Перекрёстке, и вовсе выглядела девчонкой, не старше четырнадцати лет. К тому же, была очень похожа на свою дочь…
— Ты тоже ещё мальчишка, — произнесла Визельда, улыбнувшись. — На Перекрёстке миров нет ни взрослых, ни стариков. Перед лицом Вечности мы всего лишь дети.
И действительно — вокруг Ларссон видел в основном детей, порой встречались подростки, как они с Визельдой, но ни взрослых, ни стариков не было.
— Здесь мы с тобой чуть ли не самые старшие, — сказала Визельда. — Слишком много нам пришлось пережить в земной жизни.
Поодаль Ларссон увидел пятнистого кота. Он уверенно бежал вперёд, не оглядываясь по сторонам, и вскоре исчез за туманной завесой.
— Сюда попадают и коты? — спросил он у Визельды.
— Вообще, это кошачий рай, — ответила она. — Сюда попадают все коты-оборотни.
— А почему тогда я вижу… видел только одного?
— Потому что они не ведают сомнений. И коты, и младенцы сразу находят свой путь в Вечность.
Ларссон вновь перевёл взгляд на Грани. Эйнар и Герти продолжали сидеть на полу, смотрели друг на друга влюблёнными глазами и разговаривали.
