— Жить? Какая чудная идея! Попробую.
8
— Приятно снова тебя видеть, Кошка!
Слова Дона были приветливы, но в голосе чувствовалась
скрытая насмешка. Я первый день вышла на работу после принудительного
двухнедельного отпуска и действительно радовалась возвращению. Все это время я
провела, вынося себе приговор за смерть Дэйва, либо тоскуя о Кости. Почему-то
мне казалось, что он так и живет в пещере, ожидая моего возвращения.
Нелогичное, необоснованное и, как выяснилось позднее, ложное представление. Его
запах даже для моего усовершенствованного чутья был так слаб, что, можно
сказать, отсутствовал, — Кости давно ушел из пещеры.
Итак, обратно к жизни, полной опасностей? Да, мне это
нравилось!
— Ты кое-чего не знаешь, — продолжал Дон. —
Было решено не говорить все сразу, но теперь пора.
— О чем? — В короткой фразе звенел лед. — Что
«ваше хитроумие» решило скрыть от меня?
Он нахмурился:
— Не язви. Я принимал решение, основываясь на
информации, которая в то время была актуальной. Поскольку ты сама страдала от
чувства вины, не стоит осуждать других.
Ого! Он оправдывался, а это не сулило ничего хорошего.
— О'кей! Оставим это. Чего же я не знаю?
— После гибели Дэйва ты, понятное дело, была в
растрепанных чувствах, и я дал тебе отдохнуть. На четвертый день твоего отпуска
мне позвонили из службы защиты свидетелей и сказали, что Дэнни Мильтон пропал.
— Что-что?! — Я подскочила и ударила кулаком по
столу. Все бумаги и вещи шефа подпрыгнули. — Как вы могли не сообщить мне?
Из-за этого сопляка я не убила Лазауруса и приняла решение, погубившее Дэйва!
Дон спокойно разглядывал меня:
— Именно потому, как ты реагируешь сейчас, я тебе и не
сообщал. Дэйв был солдатом и до встречи с тобой, Кэт. Он знал, на что идет.
Отрицая это, ты принижаешь его.
— Оставьте проповедь на воскресенье, пастор! —
огрызнулась я. — Известия о нем были? Тело или что? Как он вообще
умудрился пропасть через четыре дня после нашего отлета из Огайо? Он что, не
перебрался в безопасное место, которое ему указали?
— Мы отправили его самолетом в Чикаго и поместили в
больницу под охраной. Честно говоря, мы не знаем, как это случилось. Тэйт потом
лично побывал на месте происшествия и ничего не раскопал. С тех пор Дэнни
Мильтона не видно и не слышно.
— Это вампир, — мгновенно решила я. — Только
вампир мог с такой легкостью войти и выйти, не потревожив охрану. Возможно,
задурил им мозги, и они забыли, что видели. Но что-то должно было остаться!
Вампиры всегда оставляют ключ — для них это как визитная карточка. Я еду в
больницу!
— Нет, не едешь! Мы все обыскали и сфотографировали.
Дело сейчас не в этом, а в том, что, если Дэнни еще жив, он представляет риск
для нашей системы безопасности. Ты говорила при нем хоть что-то, что можно
использовать против тебя? Даже учитывая его «подправленные» воспоминания?
Мои мысли сосредоточились на способе похищения Дэнни. Должен
быть ключ, Тэйт его просто не нашел.
— Дайте мне просмотреть снимки. Затем я подумаю и на
эту тему.
Дон раздраженно буркнул:
— Снимки я тебе дам и даже больше. У нас собрано все,
что было на месте, вплоть до пластыря. Я прикажу доставить материалы в твой
кабинет. Можешь копаться в них, сколько влезет. Но когда закончишь, скажи мне,
знает ли Дэнни что-то важное или опасное.
Я грубо фыркнула:
— Будет сделано, шеф!
Через полчаса я перебирала снимки больничной палаты. Дон
оказался прав: все выглядело чисто. Даже игла капельницы, выдернутой из руки
Дэнни, невинно лежала на постели, словно дожидаясь новой вены. Ни следов ног,
ни отпечатков пальцев, ни крови, ни влажных пятен; даже простыня не помята.
Молекулярная транспортация оставила бы не больше беспорядка. Может, так оно и
было. Или Дэнни превратили в энергетический луч и излучили оттуда. Пожалуй,
надо сказать об этом Дону, чтобы полюбоваться на выражение его лица.
Потратив час на фотографии, я перешла к небольшой коробке,
где были сложены вещи персонала и медицинские принадлежности. Пара ботинок,
даже шнурки не потерты. Одежда, белье, носки, крем для бритья (я выдавила
немного на стол — крем как крем), ватные шарики, бинты и иглы шприцов,
аккуратно накрытые колпачками, смятые бумажные полотенца, часы…
Перед глазами пошли круги. Рука, протянутая к часам, так
тряслась, что я дважды промахнулась, прежде чем сумела их взять. Сердце
колотилось; полуобморочное состояние. Я знала эти часы. Еще бы! Когда-то они
были моими.
Любой другой человек увидел бы обычные старые наручные часы,
недорогие и без украшений. Их мог носить кто угодно — и мужчина, и женщина.
Никакого блеска, чтобы не привлекать внимание. Зато имелось одно нестандартное
приспособление: стоило нажать сбоку едва заметную кнопочку, и включался
пейджер, действующий на небольшом расстоянии и передающий только гудок. Однажды
эта кнопочка спасла мне жизнь, а часы я в последний раз видела, когда сняла их
с руки и положила на записку, которую оставила Кости.
Если бы Дон не снял меня с работы именно в этот раз, в
Чикаго поехала бы я, а не Тэйт. Кости, считай, оставил мне свой телефонный
номер: пейджер действовал в радиусе всего пяти миль. Он был так близко и ждал,
что я приду и нажму кнопку.
Я так стиснула часики, что они врезались мне в ладонь. Как
Кости узнал о Дэнни и что произошло? В любом случае он действовал быстро и
столько лет спустя дотянулся до меня. Жаль, что сообщение дошло поздно.
Горькая ирония заставила меня расхохотаться. Так Дон меня и
застал: на полу, задыхающуюся от горького смеха. Он осторожно разглядывал меня,
остановившись поближе к двери:
— Что тебя так рассмешило?
— О, вы были правы, — выдавила я. — Здесь
ничего нет. Никакого ключа. Но о Дэнни Мильтоне можете больше не беспокоиться.
Поверьте, этот человек мертв.
— О каком вампире идет речь? — спросила я,
забираясь в фургон.
Обычно парни не заезжали ко мне домой, если у меня кто-то
был. Когда Тэйт позвонил и сказал, что они уже выехали, пришлось извиниться перед
Ноем, с которым мы планировали вместе поужинать. Еще один вечер пропал. Я не
понимала, почему он до сих пор меня не бросил.
— Вероятно, молодой, если их не двое, — ответил
Тэйт.
Он держался со мной натянуто с того времени, как появился
Ной. Я не знала, что вызвало такую перемену, но холодность можно и перетерпеть.
Мы больше не разговаривали, пока не остановились у клуба.
Даже сквозь ритм музыки я слышала внутри биение сердец. Многих.
— Почему посетителей не эвакуировали?
