— Говоришь, этот пазл из костяшек старше тебя? А тебе
сколько лет — двести-двести пятьдесят? Да ты силач! Я насаживала на кол
семисотлетних вампиров, а удар у них был послабее. Тебя не скучно убивать!
Помоги мне, Господи! Я не шутила. Не особенно увлекательно
проткнуть вампира и вызвать команду подбирать останки.
Лайам ухмыльнулся в ответ:
— Двести двадцать лет, куколка. Это годы без пульса.
Те, что были прежде, не в счет — беды да нищета. Лондон тогда был всего лишь
сточной канавой. За последнее время он здорово переменился к лучшему.
— Жаль, что ты больше его не увидишь.
— Ты не права, куколка. Думаешь, тебе будет приятно
меня убивать? А я так уверен, что с наслаждением тебя оттрахаю!
— Посмотрим, чем ты богат, — подначила я.
Он перелетел комнату так быстро, что я не успела уклониться,
и нанес сильнейший удар по голове. У меня искры посыпались из глаз, а простой
смертный прямиком отправился бы в могилу. Я же, благо не нормальный человек,
хоть и боролась с тошнотой, не утратила быстроты реакции.
Я обмякла: нижняя челюсть отвисла, глаза закатились…
«Стекла» на пол, соблазнительно запрокинув голову и подставив горло. Рядом с
вялой рукой лежал один из метательных ножей, который Фланнери выдернул из своей
груди.
Пнет лежачую или нагнется посмотреть, насколько серьезно
ранена?
Моя взяла!
— Так-то лучше, — пробормотал Лайам и опустился
передо мной на колени. Обшарил тело и хмыкнул: — Сколько шума: воюет одна за
целую армию! Зато какой на ней арсенал!
Он со знанием дела расстегнул на моих брюках молнию.
Возможно, хотел оставить без ножей, что с его стороны было умно. Однако,
приспустив штаны ниже бедер, остановился. Обвел пальцами татуировку у меня на
бедре — я сделала ее четыре года назад, когда оставила прежнюю жизнь в Огайо
ради новой.
Не желая упускать шанс, я схватила ближайший клинок и
вонзила ему в сердце. Потрясенный взгляд Лайама остановился на мне.
— Думал, если уж меня «Александр» не убил, буду жить
вечно…
Я готовилась завершить движение — смертельный нажим и
поворот, когда последний фрагмент картины, щелкнув, встает на место.
«Александр» — это название корабля из Лондона, который лежит
на морском дне уже двести двадцать лет.
— Ты который из них? — спросила я, ослабив хватку.
Стоило вампиру шевельнуться, лезвие рассекло бы ему сердце.
Пока он неподвижен, клинок не убьет. Пока…
— Что?
— В тысяча семьсот восемьдесят восьмом году четверых
осужденных отправили в каторжную колонию Южного Уэльса на корабле «Александр».
Один вскоре бежал. Через год беглец вернулся и убил всех, кроме своих друзей.
Один из них сам захотел стать вампиром, двоих заставили силой. Я точно знаю,
кем ты не можешь быть. Но кто ты есть?
Будь такое возможно, его взгляд выразил бы большее
изумление, чем когда я пронзила ему сердце.
— Очень немногие в целом свете знают эту историю!
Я многозначительно шевельнула нож, загнав его чуть глубже.
Он понял намек.
— Джэн. Я — Джэн.
Черт побери! Рядом умирал человек, который почти двести
двадцать лет назад превратил моего любимого в вампира. Вот и говорите после
этого об иронии судьбы!
Лайам, или Джэн, был убийцей. Он сам признался. Возможно,
его работники и впрямь подворовывали: придурков на свете хватает. Вампиры,
когда речь идет об их собственности, играют не по человеческим правилам. Они
фанатично защищают все, что считают своим. Если Томас и Джером знали, кто такой
Фланнери, и все же крали у него, они должны были понимать, чем это грозит. Моя
рука дрогнула по иной причине. Все просто: я могла оставить Кости, но была не в
состоянии убить того, кто дал нам шанс встретиться. Зовите меня сентиментальной
дурой!
— Лайам, иди Джэн, если тебе так больше нравится,
слушай меня внимательно. Мы с тобой сейчас встанем, я выдерну нож, и ты
убежишь. Сердце у тебя проткнуто, но это излечимо. Я задолжала кое-кому жизнь и
отдаю долг твоей.
Он уставился на меня. Сияние наших глаз слилось.
— Криспин… — Настоящее имя Кости повисло между
нами, но я не отозвалась. Джэн болезненно хихикал — Кто же еще, как не Криспин?
Я должен был догадаться по тому, как ты дралась; не говоря о татуировке,
точь-в-точь как у него. Подлый трюк — прикинуться, что ты без чувств. Он бы на
такое никогда не попался и пинал тебя, пока не перестала бы притворяться.
— Ты прав, — сухо ответила я. — Это первый
урок, который мне преподал Кости: всегда пинай лежачего. Я приняла к сведению.
Ты — нет.
— Ну-ну, малютка Рыжая Смерть… Вот, значит, отчего он
так хандрит в последние годы.
Мое сердце сжалось от радости. Джэн подтвердил то, о чем я
себе и думать не позволяла. Кости жив! Пусть он возненавидел меня за побег, но
жив.
Противник развивал полученное преимущество:
— Вы с Криспином… Хм! Мы его не видели несколько
месяцев, но я мог бы разыскать. И тебя к нему отвести, если хочешь.
При мысли увидеть Кости я едва не развалилась на части от
наплыва эмоций. Чтобы скрыть их, заливисто рассмеялась:
— Ни за какие деньги! Кости нашел меня и превратил в
наживку для тех, кого убивал ради заработка. И еще уговорил сделать эту
татуировку. Кстати, о деньгах. Увидишь Кости, напомни ему, что он со мной не
расплатился за работу, хотя обещал. Единственная причина, по которой ты сегодня
празднуешь победу, — это то, что он когда-то помог спасти мою мать. Я лишь
возвращаю долг. Но если когда-нибудь вновь увижу Кости, то только на острие
своего ножа.
Каждое слово причиняло мне боль, но нужно было сказать
именно так. Признайся я, что все еще люблю Кости, и стану петлей на его шее.
Если Джэн повторит ему мои слова, Кости распознает ложь. Не он отказывался
платить мне за работу — я сама не взяла деньги. И не он уговаривал меня сделать
татуировку — я заказала картинку со скрещенными костями, как у него, от тоски,
уже после расставания.
— Ты отчасти вампир. Наверняка. Ведь у тебя светятся
глаза. Скажи почему.
Я хотела послать его ко всем чертям, но передумала. Джэн
знает мою тайну, а рассказ о том, как все вышло, отвлечет его.
— Один вампир-новичок изнасиловал мою мать, и, к
несчастью для нее, сперма у него оказалась свежей. Не знаю, кто он, но настанет
день, когда я найду его и убью. А до тех пор буду разбираться с мерзавцами
вроде него.
В дальнем углу комнаты зазвонил мой сотовый. Я и не подумала
отозваться, но поспешно заговорила:
— Это моя группа поддержки. Я не отвечу, и они вломятся
сюда. Тебе с ними сейчас не справиться. Двигайся медленно, распрямляйся. Когда
я выну нож, беги, словно за тобой черти гонятся. Жизнь спасешь, но в этот дом
больше не возвращайся. Договорились? Подумай, прежде чем отвечать, — я не
блефую.
